Йоханнес Зиммель - Пятый угол

— Отмычка открыла мне дорогу сюда. Мсье, вашей игре конец.

— Минутку, дорогой. Ваш табак, не в обиду будь сказано, отвратительно смердит. Видите вон там голубой глиняный горшок? В нем — настоящий английский. Трофей немецкого вермахта. Отбросьте национальные предрассудки!

Представитель вечно мающейся от безденежья французской секретной службы поколебался, затем выколотил свою трубку и направился к голубому горшку. Поднимая крышку, он мрачно сказал:

— Лично против вас я ничего не имею, господин Ливен. Ведь именно я завербовал вас в нашу разведку. Но вашей игре конец.

— Вы повторяетесь. Обождите чуточку, и я вас внимательно выслушаю…

Симеон вдруг уронил трубку. В его руках неожиданно оказался пистолет.

— Отойдите от шкафа! Руки вверх!

— Ну зачем так, господин полковник, — сказал Томас, качая головой. — Вы все такой же пугливый, как и прежде?

— Меня вы не проведете! Вы собирались открыть шкаф, так?

— Да, так.

— Достать оттуда оружие и прищучить меня.

— Нет, не так. В шкафу нет никакого оружия.

— А что тогда?

— Мой домашний бар. Хотел приготовить чего-нибудь выпить.

Тремя огромными шагами полковник подскочил к резному шкафу, распахнул дверцу и, слегка покраснев, проворчал:

— Человек моей профессии всегда должен быть начеку.

Томас начал готовить напитки. Симеон продолжал:

— Особенно с предателями вроде вас.

— Вам с содовой или с чистой водой?

— С содовой. С троекратным или даже четырехкратным предателем вроде вас, господин Ливен!

— Многовато воды, да? Не плеснуть ли еще виски? Вот так.

Симеон рассерженно отвернулся. Томас смотрел на него с сочувствием. В принципе этот попрыгунчик и геройствующий придурок не был ему неприятен. Он произнес:

— Мне жаль, полковник.

— Чего?

— Что я испортил ваш театральный выход. Скажите, как дела у милейшей Мими?

— Мне почем знать?

— Вы же отбили ее у меня. Вы же собирались на ней жениться, рожать детей, маленьких французских патриотов… А теперь не знаете, что с ней?

— Мими меня бросила, — глухо сказал полковник. — Еще год назад. Можете представить?

— Несмотря ни на что, выпьем за здоровье Мими. Разве для вас не утешение знать, что малышка бросила и меня?

— Нет.

— Очень мило. А теперь объясните-ка мне, почему это моей игре конец?

— Вы не дали мне перед этим договорить. Я не хотел сказать — конец вашей игре, я хотел сказать — вашей игре конец, если вы не оставите в покое княгиню.

— Какую еще княгиню?

— Вы прекрасно знаете, какую! Сегодня вечером вы были с ней.

— Поверьте, я именно оставил ее в покое!

— Бросьте свои фривольности! В этом деле речь идет о жизни и смерти! Предупреждаю вас, Ливен. У нас на вас громадное досье…

— Бог мой, а какая секретная служба его не имеет?

— В последний раз предупреждаю вас, Ливен. Не ищите для себя спасения в бездушном цинизме. Вам известно, как за это время окрепло Сопротивление во Франции. Любого из вас мы можем прикончить в любой день, если захотим. И вас тоже! Но как только речь заходит о вас, я немножко смягчаюсь…

— Свежо предание…

— Да, представьте себе… Воспоминания… Наше совместное бегство из Парижа… Мими… Тулуза… Полковник Дебра… Жозефина Беккер… Но я не смогу вас больше защищать, если вы и впредь будете увиваться вокруг княгини и вокруг этого господина Лакулайта…

Томас несказанно удивился:

— Хотите меня убедить, что французская секретная служба обеспокоена благополучием жирного нацистского спекулянта?

— Да, хочу убедить.

— Но почему?

— Этого я вам рассказывать не буду, нет, — в этот момент полковник стал ужасно мужественным и решительным. — Я передал вам наше последнее предупреждение, Ливен. Другого не будет. А будет снайперская пуля!

— Прямо сейчас? Или мы можем еще выпить вместе последнюю мировую?

— Этот господин Лакулайт, по моему убеждению, одна из самых гнусных свиней, рыскающих по всей Франции, — говорил Томас Ливен, сидя в отеле «Лютеция» в Париже. Его слушателями были полковник Верте и маленький честолюбивый майор Бреннер. Они обменялись значительными взглядами. — Почему вы обмениваетесь значительными взглядами, господа?

— Ах, Ливен, — вздохнул Верте, — Бреннер и я посмотрели друг на друга потому, что уверены: нам знакома движущая сила вашего возмущения. Я скажу только одно слово: очаровательная Вера.

— Княгиня Вера, — подхватил маленький Бреннер и захихикал. — Только не испепеляйте меня взглядом, господин Ливен! С тех пор как СД идет по вашему следу, мы тоже слегка за вами присматриваем…