Йоханнес Зиммель - Пятый угол

— Мне нужен всего лишь новый браслет для часов.

При этом он повесил свой зонт вплотную к зонту господина в плаще с меховой подстежкой, которого он, судя по всему, никогда в жизни не видел.

Именно в этот момент Марьюс Писсоладьер совершил роковую промашку: его предали и продали…

Оба господина, которые, как казалось, случайно встретились днем в ювелирном магазине Писсоладьера и держали себя, как совершенно незнакомые друг с другом, в действительности были старинными друзьями. Только вот в последние две недели они разительно изменились внешне и внутренне.

Еще две недели назад оба ругались как сапожники, могли плюнуть на пол, предпочитали ярко-желтую обувь и куртки с непомерно широкими плечами, подбитыми ватой. Еще две недели назад под ногтями у них можно было пахать плугом, а волосы они никогда не стригли. Полмесяца назад оба плыли по течению как типичные представители той таинственной асоциальной касты, которую добропорядочный гражданин обычно не без содрогания называет преступным миром.

Так чья же заслуга в том, что в предельно сжатые сроки и по программе ускоренного, хотя и напряженного курса обучения два закоренелых мошенника превратились в респектабельных джентльменов?

Сообразительный читатель догадается: конечно же, Пьера Юнебеля, он же Жан Леблан, он же Томас Ливен.

Чтобы сперва морально подготовить двух мошенников к намеченной охоте на ювелира Писсоладьера, Томас Ливен две недели назад дал обед.

Еда была сервирована в отдельном кабинете «У папы», известном заведении на улице Паради, что возле биржи, пользовавшимся дурной славой как место сборищ мясных контрабандистов. Кроме Томаса Ливена и его возлюбленной, красавицы и главы банды Шанталь Тесье, к столу явились два упомянутых мошенника — в своем первоначальном обличье и под настоящими именами: Фред Майер и Поль де ла Рю.

Уже не первый год они входили в состав банды, только действовали на периферии, в Тулузе. У организации Шанталь имелись филиалы. Предприятие было организовано по всем правилам.

Поль де ла Рю, потомок гугенотов, был высок и строен, профессией его была подделка картин. Изъяснялся он с южнофранцузским акцентом. Несмотря на всю неухоженность, в форме его узкого черепа проглядывало что-то аристократическое.

Фред Майер был профессиональным медвежатником. Как любитель он подвизался также в таких сферах, как грабеж со взломом, гостиничные кражи и таможенные махинации. Его произношение также напоминало говор южнофранцузских соотечественников.

Ухмыляясь и потирая руки, Поль и Фред явились к Томасу и Шанталь. Потомок гугенотов рыгнул:

— А не махнуть ли нам перед жратвой по маленькому «пасти», а?

— Перед едой, — холодно возразил Томас Ливен, — господа не будут пить по маленькому «пасти», а спустятся вниз к парикмахеру. Побриться. Укоротить волосы. Вымыть руки и шею. В таком виде, как у вас, за стол не садятся.

— Засохни, — заворчал Фред, который, как и Поль, еще плохо знал этого Пьера Юнебеля, — пошел ты знаешь куда? У нас босс — Шанталь.

На что Шанталь, сжав губы, ответила:

— Будете делать все, что он скажет. Отправляйтесь к парикмахеру. От вашего вида тошнит.

Оба ворча удалились.

Оставшись с Томасом наедине, Шанталь показала, что хотя ради него она и пожертвовала кое-каким своеобразием в одежде, однако внутренне осталась верна себе. Словно дикая кошка, она зашипела на него:

— Не хотела ставить тебя в неловкое положение. Мой авторитет среди этих типов окончательно рухнет, если станет известно, что я скандалю еще и с тобой! Это пока моя банда, заруби себе на носу!

— Мне жаль, но тогда давай лучше оставим это дело.

— Как прикажешь понимать?

— Я не твой служащий. Или мы равноправные партнеры, или вообще никакие.

Прищурившись, она посмотрела на него. Пробормотала что-то неразборчивое. Затем ткнула его кулаком в плечо и проворчала раздраженно-весело:

— Ну ладно, пес с тобой! — И добавила с вызовом: — Только не строй себе никаких иллюзий — не воображай, будто я втрескалась в тебя или что-то вроде этого! Обхохотаться можно! Мне просто нужен хороший мужик, и все. Ясно?

— Ясно, — повторил Томас, блеснув глазами. Затем в знак примирения они выпили по рюмке выдержанного коньяка.

Три четверти часа спустя вернулись Поль и Фред. Выглядели они теперь куда более цивилизованно. За закуской Шанталь объявила:

— Слушать сюда. Если кто-то что-нибудь вякнет против Пьера, будет иметь дело со мной, понятно?