Пак Голь - Отечество

— Я так о ней беспокоюсь…

— Ты бы о себе сейчас побеспокоилась. Ведь ты идешь на такое трудное дело…. Командир тоже хорош!… Справится, мол… — Тхэ Ха жалел, что не возразил Хи Сону, когда тот возложил на девушку это опасное поручение.

— Конечно, справлюсь! — Чон Ок остановилась.

Ее черные глаза смотрели в лицо Тхэ Ха.

— Если бы не этот дурацкий случай с лисынмановцем — тебе бы, наверное, не пришлось идти, в этом не было бы необходимости, — сказал Тхэ Ха, он тоже остановился, но стоял, не подымая глаз на девушку. На душе у него было тревожно.

— Лисынмановец здесь ни при чем. Разведка в тыл врага необходима… Может быть, ты считаешь меня недостойной?

— Совсем нет. Но ты женщина, и тебе не по плечу…

Чон Ок бросила шапку в снег и заплакала от обиды. Она подошла к Тхэ Ха, голос ее срывался:

— Спасибо тебе, нечего сказать!… Я-то обрадовалась! Я думала, что ты от души согласился с командиром, когда он сказал, что хочет послать меня в разведку. А оказывается, ты считаешь, что мне это не по плечу. Ну, конечно, куда я гожусь! Слабая, забитая, выросла на чужом дворе вместе с хозяйским щенком. Пинали как собаку… А вот мне доверили задание, какое тебе и не снилось! Доверили мне, а не тебе, ясно?

— Что ты говоришь! Чон Ок, дорогая, я люблю тебя. Твоя боль — моя боль. Мы с тобой одна душа и одно тело, вот я и думаю, как тебе помочь….

— Ты только одним можешь мне помочь.

— Как?

— Быстрее освобождай Ковон.

— Я пойду вместе со всеми, когда наши пойдут.

— Да, но ты должен войти в Ковон первым. Я буду ждать тебя там, — Чон Ок порывисто схватила руку Тхэ Ха и прижала ее к своей груди.

Так, тесно прижавшись друг к другу, и пошли они, разгребая ногами снег.

Соломенная крыша дома, где разместился взвод разведчиков, наполовину скрылась в сугробах. Едва удалось открыть дверь. В комнате спали два партизана, которым ночью предстояло идти в горы. На плите дымился котелок, пахло жареной свининой.

У Чон Ок еще оставалось время, и она решила прилечь. Девушка так и не смогла сомкнуть глаз. Но нервы ее были напряжены до предела, казалось, что тело резали острым ножом. В усталой голове вспыхивали искры множества мыслей, они гасли так же внезапно, как появлялись. Девушка встала, подошла к Тхэ Ха. Он сидел неподалеку от ее койки, на коленях у него была книга. Читал он или думал о чем-то своем — трудно было разобрать.

Чон Ок снова прилегла, она долго пыталась уснуть, но так и не уснула. Наконец она поднялась и стала укладывать вещи в рюкзак.

…Миновала полночь. Тем временем ветер усилился, он заунывно выл и бросал в оконные стекла пригоршни снега. С первыми петухами в комнату вошел весь заиндевевший связной. Он стоял на пороге, отряхивая снег с сапог.

— Пойдемте, пока не рассвело, — он снял ушанку из собачьего меха, сметнул с нее снег и широко улыбнулся.

— Тхэ Ха, не провожай меня, тебе надо поберечь силы… Когда будешь в поселке, помоги маме, — сказала Чон Ок, направляясь к двери.

— Хорошо. Не беспокойся, — Тхэ Ха поднялся с пола.

На дворе громко запел хозяйский петух. Ему дружно ответили петухи с других дворов, но их кукареканье тут же потонуло в завывании пурги.

Трое вышли на улицу. Ветер сбивал с ног. Чон Ок зашаталась и упала в снег. Тхэ Ха помог ей встать. Но вот кончилась тропинка, петлявшая по склону горы, и вдали показалось железнодорожное полотно. Чон Ок остановилась.

— Возвращайся, — она взяла его руки в свои.

Так они стояли с минуту. Тхэ Ха мягко отстранил руки Чон Ок, заглянув ей в глаза. Они сверкали в темноте, как два маленьких золотых луча, в них была тревога и мольба…

— Ты обо мне не беспокойся, — Тхэ Ха прижался щекой к ее щеке, и ему показалось, что по его лицу бегут ее слезы. Он крепко сжал ее маленькую руку — она дрожала.

— Я так боюсь за тебя, ты такой отчаянный, обещай мне не рисковать собой. Помни обо мне, — улыбнулась Чон Ок грустно. Ее улыбка сказала все лучше слов. Девушка прильнула к Тхэ Ха и провела рукой по его волосам. — Будешь в поселке, сделай что-нибудь для мамы. Обещаешь?

— Ну вот опять за свое!… Конечно, обещаю, — в эту минуту ему хотелось сказать ей самые нежные слова на свете, но он не смог их найти.

Невдалеке в полоборота к ним стоял проводник. Он два раза кашлянул. Они не обратили на это внимания. Наконец, Чон Ок обернулась в его сторону, кивнула головой: «Сейчас иду».

Чон Ок выскользнула из объятий Тхэ Ха, помахала ему на прощание рукой и пошла вперед.

— Тоже мне расставание устроили, — беззлобно проворчал проводник, когда Чон Ок подошла ближе.