Пак Голь - Отечество

— Мама!—тихо позвал он.

Где-то в глубине дома раздались торопливые шаги. Он прислонился к стене, скрываясь в темноте.

— Кто там? — с тревогой спросил женский голос. И Тхэ Ха рванулся вперед, узнав этот голос.

— Это я, твой сын…

Дверь распахнулась, и сухие жилистые руки обхватили шею Тхэ Ха. Мать плакала, ощупывая лицо сына. Она уже знала, что Тхэ Ха повели к шахте на расстрел. Думала, нашел там смерть, как и его отец. И вот явился с того света.

— Не нужно, мама, плакать. Слезами не поможешь… Как наши?

— Они ушли в горы.

— Все ушли?

— Те, которые смогли. Чон Ок тоже там.

Тхэ Ха обрадовался этим словам. Мать вынула из-под подушки письмо.

— От кого?

— От парторга. Пишет, что и Чон Ок пришла с ними. Тебя ждут не дождутся.

— Хорошо бы узнать, где они сейчас.

— Ушли к Чандину. Так ведь договорились?

— К Чандину?—Тхэ Ха взял в руки письмо. Ровный четкий почерк Чун О. Он просил мать скорее выбираться из поселка и идти на Чандин. Там ее встретят.

— И почему же ты осталась? Надо уходить.

— Куда мне старухе!…

Тхэ Ха пробыл дома два дня. И вот настал час расставания. Сын подошел к матери и горячо обнял ее. — Пора мне, мама.

На улице захлопали выстрелы.

— И ты, мама, поскорей уходи, — Тхэ Ха вскинул на плечи рюкзак.

— Обо мне не беспокойся. Я уйду.

— Знаешь, пойдем вместе?

— Глупенький ты, нельзя нам вместе. Завтра утром пойду в Яндок, родственники приютят. А не приютят — и то не беда! Кто тронет старуху?

Тхэ Ха мало успокоили ее слова. Но он понимал, что мать права. Действительно, трудно ей будет лазать по горным тропам, да еще под вражескими пулями. Может, и правда не тронут ее, старая ведь.

— Ну, иди, сынок. Пока все тихо. Да хранит тебя бог. А я завтра уже в Яндоке буду. Там Мун Чем Ди.

Тхэ Ха вышел из дому. Ночь была тихая, на звездном небе ярко мерцала Венера. Вот в такие вечера он когда-то возвращался со смены, и ему совсем не хотелось идти домой…

Тхэ Ха решительно шагнул в темноту, его путь лежал к горам.

Горная тропинка бежала все дальше и дальше на север. Кончился сосновый бор, за ним потянулись настоящие дебри. Группа жителей уезда Ковон, которую Хи Сон уводил от врага, углублялась все дальше в лес, где и днем царил полумрак: пышные кроны деревьев не пропускали свет. Страшно оказаться здесь в одиночестве. Кругом девственная, не тронутая рукой человека природа. Гордо взирали на усталых людей могучие кедры. Как заговорщики, шептались на ветру пихты. А может быть, они рассказывали старинную легенду… И как-то сиротливо выглядели березки, печальные и оголенные. Под ногами шелестели опавшие сухие листья.

И все-таки здесь тоже чувствовалось злобное дыхание войны. Она ворвалась и сюда, в царство вечного спокойствия. Поблескивала вода, заполнившая свежие воронки от бомб. Торчали вывороченные корни и разбитые в щепки стволы израненных деревьев. Они неожиданно преграждали дорогу, и люди останавливались в нерешительности. Что там дальше? Свернув в сторону и снова продираясь сквозь колючие заросли, они продолжали путь. Вот у края тропинки склонился к земле перебитый пополам ствол березки. Вниз стекла смола, удивительно напоминая слезы… Вот и березу поранило…

Над лесом кружили вспугнутые птицы. Горные козы шарахались в сторону, ломая кусты.

Быстро опустилась ночь, беспроглядная, тревожная и холодная. Лес разноголосо гудел, точно в боли и страхе. Люди дрожали от озноба, туман пропитал их одежду влагой. Пора было остановиться на привал. Быстро набрали коры, попытались развести костер, но долго ничего не получалось. Густой, едкий дым лез в глаза. Док Чун собрал смолистые ветки, и костер ожил. Из желтоватого дыма выбилось первое пламя.

Поверх деревьев проглянул строгий и суровый диск луны, залив окрестности мертвенно-бледным светом. Воцарилась тишина. Только потрескивал костер. Вокруг него тесным кольцом сгрудились люди.

Кто сушил одежду, кто занялся приготовлением пищи. Но больше всего хотелось спать. Устроились прямо у костра — постелили на сырую землю кое-какие вещи и прилегли на них.

Группой сидели работники комитета партии. Они впервые собрались поговорить после того, как вышли из уезда. Хи Сон выглядел злым, глаза его глубоко запали. Он молча обвел собравшихся долгим взглядом, подождал, пока все усядутся, затем вынул из кармана записную книжку. Его «речь» и одновременно «доклад» были предельно лаконичны.

— Товарищи, завтра доберемся до назначенного пункта. Прошли тяжелый, опасный путь. Однако пока еще сделаны только первые попытки собрать наши силы, сформировать партизанский отряд. Прежде всего — надо создать штаб, разбить людей на подразделения. Начать боевую подготовку. Вот давайте об этом сейчас и поговорим. Пока предварительно. У каждого из нас нет достаточного опыта, поэтому прошу не стесняться и выкладывать все откровенно.