Владимир Першанин - Штрафник, танкист, смертник

Мы потеряли два танка буквально за минуту. Они загорелись после первых же выстрелов. Гриша Весняк, командир моего второго взвода, всадил болванку и повредил поворотное устройство башни. «Пантера» успела выстрелить еще раза два, но ее добил с фланга Павел Фогель. Смело и хладнокровно, как действовал всегда. В этом бою Павел отличился. Сжег еще один танк и самоходку «артштурм». Такие результаты достигались очень редко. Помню, что Колобов сразу объявил, что младший лейтенант Фогель представлен к ордену Красного Знамени, а экипаж — к медалям.

Считаю, что срыв попытки организовать немцами укрепленный район был одним из успешных эпизодов в прорыве нашей бригады к Днепру. Мы висели на хвосте у фрицев. Опоздай на пару-тройку часов, и нас бы встретил плотный огонь из укрытий не только пушек, но и закопанных в землю «пантер». А они пробивали наши танки с километрового расстояния. Этот бой прошел как-то незаметно. Зато спустя день или два о нас заговорили даже в штабе корпуса.

Обходя участок дороги и не желая подставлять танки под прямой огонь, мы неожиданно вышли в небольшом леске на дальнобойную батарею. Я никогда не видел таких огромных орудий. Толстые стволы торчали из глубоких, хорошо замаскированных окопов. Как оказалось, это были сверхтяжелые мортиры, калибра 211 миллиметров, швыряющие снаряды весом сто с лишним килограммов на шестнадцать километров. Кроме четырех зенитных орудий обе мортиры защищала счетверенная зенитная установка на гусеничном ходу, несколько 20-миллиметровок и пехотная рота с гранатометами. Нас встретили огнем зенитки. Две «тридцатьчетверки» сгорели, одна была повреждена. Нам крепко помогли ребята из батареи самоходок СУ-122. Мы отошли, и «сушки» из укрытий высыпали навесным огнем на зенитные орудия и позиции пехоты сотни полторы осколочно-фугасных снарядов.

Тяжелые мортиры, которые на близком расстоянии не представляли опасности, мы старались сохранить. Но о них позаботились сами немецкие артиллеристы. Следуя инструкциям, они даже под сильным обстрелом аккуратно взорвали стволы и казенники огромных орудий. Позиции были сплошь изрыты воронками, зенитки разбиты. Мы захватили в плен человек пятнадцать немцев. Знали, что о дальнобойной батарее доложено лично командиру бригады, и он направляется к нам. Подъехал командир третьего батальона Каретников, который шел замыкающим, и доложил Колобову, командующему штурмовой группы, что дорога чистая.

— А с чего ей грязной быть? — усмехнулся Колобов, которого, по слухам, собирались забрать начальником штаба бригады. — Укрепрайон мы подмели. Танки там ремонтируются. Или немцы опять появились?

Каретников смутился и сказал, что немцев не видел.

— Ну а ремонтники подъехали?

— Есть там летучка. Сварка работает.

Пока ждали полковника и его свиту, собрали и перевязали раненых, осмотрели громадные пушки на массивных лафетах с множеством приборов и рукояток. Кроме оружия и консервов нам достался почти неповрежденный колесный бронетранспортер с крупнокалиберным пулеметом. Для нас это был ценный трофей, так как зенитного прикрытия у нас по-прежнему не было. Притащили коробку вина, шесть бутылок. Но пить никто из танкистов не рискнул. Даже пехота отхлебывала из фляжек понемногу. Все же сам комбриг едет!

Командир бригады приехал на двух джипах в сопровождении бронетранспортера с автоматчиками. С ним был замполит, начальник артиллерии бригады и начальник разведки майор Бутов. Комбрига я до этого толком вблизи не видел. Было ему лет тридцать пять. Могучего телосложения, гладко выбритый, с модными тогда усами-щеточкой, как у маршала Ворошилова. Два или три ордена Красного Знамени, еще какие-то награды.

Он поздоровался за руку с комбатами. Кивнул остальным командирам и полез осматривать мортиры. Начальник артиллерии начал рассказывать ему тактико-технические данные орудий, но полковник отмахнулся, трогал замки, заглядывал в стволы. Один ствол сохранился более-менее, а второй развернуло сильным зарядом взрывчатки, как лепесток

— Говнюки, такое добро испоганили, — проговорил комбриг. — Кто из пленных старший?

Старшим оказался капитан. Какую должность он занимал, не помню. Переводчик, старший лейтенант в отутюженной гимнастерке, с орденом Красной Звезды, переводил вопросы-ответы быстро и точно.

— Поблизости есть еще такие мортиры? — спросил комбриг.

— Нет. Почти все тяжелые орудия эвакуируются за Днепр.

— Надеетесь, что Днепр нас остановит?