Сергей Михеенков - В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941–1945

По репродукторам, на звук, били наши минометы. Но попадали редко, потому что немцы ловко их маскировали.

– Воевал я с марта сорок второго по май сорок пятого. Долгая у меня война была. Но боев страшнее, чем под Зайцевой горой, не видел.

Помню, подвели нас к ней. Несколько суток – ни крошки во рту. Окопы рыть нельзя. Под снегом – болото, хлябь. В снег зароешься и сидишь. А снег от пули не защита. Но снег был глубокий. И – мороз! А мы в ботинках и обмотках. Холодно – невыносимо. В снегу, в норе своей, надышал так, что сверху закапало. Внизу настелил еловый лапник. И до того у меня ноги замерзли, что терпения уже нет никакого. Что делать?

А перед нашими позициями убитые лежат. До нас в этом снегу другой полк стоял, почти весь полег в атаках. Людей поднимали и поднимали, пока некого уже было поднимать. Прямо перед моей норой, гляжу, лежит боец в валенках. Валенки добротные. В мою сторону так и торчат из-под снега. Дождался я ночи и пополз к нему. Стащил с него валенки. А что делать? Не умирать же от холода. Дивизии, которые до нас шли под Зайцеву гору, обмундированы были прекрасно. Это были полнокровные дивизии. Помню, когда мы стояли во втором эшелоне, в ночь к горе дивизия идет. К обеду следующего дня одни раненые возвращаются, битые-перебитые. Мы им: «Что-то вас, ребята, мало». А они: «Остальные в Шатином болоте остались. Будь оно трижды проклято…»

Сбросил я свои ботинки, переобулся в валенки убитого. То-то и отогрелся.

Убитые лежали перед нашими норами плотно, через пять – семь шагов. Иногда друг на друге. Все поле перед нами в трупах. Как в том поле у князя Игоря: поле-поле, кто тебя, поле, так костьми усыпал?..

Пехота под Зайцевой горой долго не воевала. Если наступали, то через несколько дней или ранен, или убит. Смотришь, рота пошла в атаку. Пошла. Пошла… Мы, минометчики, поддерживаем ее огнем. Чуть погодя – откатились. Немцы ударили изо всех стволов. У них там оборона сильная была и грамотно расположенная. Откатилась наша рота, а в ней уже и взвода нет. Да и те переранены все, в крови, в бинтах.

И меня ранило под Зайцевой горой, два раза. И оба раза я лечился в госпитале в Калуге.

– Однажды под Кировом чуть не попали в плен. Киров – районный городок недалеко от Зайцевой горы.

Намечалась операция по взятию языка. Пришел комбат и начал нас распекать, что трое суток не можем взять языка. А приказ уже вышел, чтобы не посылать в разведку тех из бойцов и сержантов, чьи семьи были на оккупированной территории. А у нас почти все смоленские да витебские. Несколько раз наши группы пытались перейти линию фронта, но всякий раз эти попытки заканчивались стрельбой на нейтральной полосе и потерями. Пойдут десять – двенадцать, а вернутся шестеро-пятеро и двоих еще раненых на плащ-палатках тащат. Комбат тогда в сердцах и говорит: «Тогда сами идите!»

Мы и пошли. Четыре лейтенанта: Савченко, Кушнеров, Клепсков и я. Я к тому времени уже старшим лейтенантом был.

Пошли лесом.

Стоял июль 1942 года.

Идем. Вдруг слышим, разговор где-то совсем рядом и немцы разговаривают. Смотрим, а там у них линия окопов. Передний край. А нам саперы сказали, что у них тут разрыв, окопов нет. Значит, успели выкопать. Еще бы чуть-чуть, и мы попали бы им в руки. Тут у меня, правду скажу, сердце екнуло, задрожало. Мы залегли – и ползком назад. Ох, как мы ползли! Быстро, не поднимая голов. Метров сто ползли без остановки. Откуда только сила бралась!

Встали потом в лощинке – ноги трясутся. Страх у всех в глазах. Страх нас и спас. Потом, когда отдышались, начали друг над другом смеяться. Выяснять, кто быстрее полз.

– В конце апреля один из стрелковых батальонов нашего 112-го стрелкового полка с тяжелыми боями форсировал по льду небольшую речушку. Названия ее не помню. Это где-то недалеко от станции Барятино нынешней Калужской области. Батальон захватил небольшой плацдарм и закрепился на нем. Но вскоре потеплело, и речка разлилась. Пошел лед. Немцы решили воспользоваться тем, что батальон оказался отрезанным от основных сил, и стали подтягивать к плацдарму свежие силы. Решили сбить наши роты в разлившуюся реку.

Наше командование тоже не дремало. Переправили на плацдарм еще одну стрелковую роту и минометный взвод. Решено было доставить туда и одну противотанковую пушку с орудийным расчетом. В этом расчете состоял и я – водителем полуторки, которая и таскала пушку. Нашим на плацдарме нужна была хотя бы одна пушка – на случай танковой атаки.

Как на тот берег переправить пушку? Только по мосту. Но мост тот находился на нейтральной полосе между укреплениями немцев и траншеями нашего полка. Его охраняли немцы.