Сергей Михеенков - Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942

Еременко: «Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и, безусловно, разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечивать. А это значит – прочно взаимодействовать с ударной группой. По этому плану 21-ю армию, соединенную с 3-й, подчинить мне… А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную вами, выполнить, то есть разбить его» [24].

Еременко конечно же без усиления его группировки трудно было разбить «подлеца Гудериана». Но и с армиями бывшего Центрального фронта задачу Верховного он не выполнил.

Ефремов был назначен заместителем командующего Брянским фронтом. Пономаренко – членом Военного совета. Две недели назад Сталин в довольно резкой форме одернул Пантелеймона Кондратьевича, однако теперь поступил точно по его рекомендации: командующим Брянским фронтом был назначен Еременко. Отношения Ефремова и Еременко не сложились с самого начала. Впрочем, было бы странным, если бы они сложились.

Ну, посудите сами. С одной стороны – взрывной, мужиковатый, привыкший хватать всякое дело за жабры, при этом не стесняясь в средствах, Еременко. При нем же – наблюдающий и все берущий на карандаш Пономаренко, которого, правда, вскоре заменил Мазепов. И с другой стороны он, Ефремов. Привыкший еще со времен службы прапорщиком в батарее в Галиции видеть в каждом солдате человека и всегда отдававший себе отчет в том, что, ставя командиру подразделения задачу, прежде всего необходимо обеспечить его всем необходимым для выполнения этой задачи.

Все предложения, которые вносил в ходе разработки операций и действий армий и частей Брянского фронта генерал Ефремов, отвергались командующим, зачастую в грубой форме. Еременко тоже чувствовал покровительство Сталина и потому на заседаниях Военного совета фронта не церемонился ни с кем.

19 сентября 1941 года, после того, как Брянский фронт пропустил через свои порядки «подлеца Гудериана» и позволил ему замкнуть котел под Киевом, где были разгромлены четыре наши армии и пленено 665 тысяч человек, Еременко, срывая злость по поводу собственных неудач, устроил разнос члену Военного совета 13-й армии Ганенко. В архиве сохранилось донесение в Ставку ВГК самого Ганенко:

«Находясь на передовой линии фронта истекшей ночью, мы с генералом Ефремовым вернулись в опергруппу штарма для разработки приказа о наступлении. Сюда прибыли командующий фронтом Еременко с членом Военного совета Мазеповым, при них разыгралась следующая сцена: Еременко, не спросив ни о чем, начал упрекать Военный совет в трусости и предательстве Родины, на мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожал расстрелом. Я заявил – расстрелять он может, но унижать достоинства коммуниста и депутата Верховного Совета он не имеет права. Тогда Еременко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. После того он стал угрожать расстрелом Ефремову. На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства, несколько остыв, Еременко стал хвастать, что он, якобы с одобрения Сталина, избил несколько командиров корпусов, а одному разбил голову. Сев за стол ужинать, Еременко заставлял пить с ним водку Ефремова, а когда последний отказался, с ругательством стал кричать, что Ефремов к нему в оппозиции и быть у него заместителем больше не может, тем более что он не может бить в морду командиров соединений. Прошу принять Ваше решение».

Очевидно, набросившись на Ганенко, который вместе с Ефремовым прибыл с передовой, Андрей Иванович Еременко негодовал и на Ефремова. И Ефремов прекрасно понял, кому были адресованы «тяжелые обвинения» в предательстве Родины. Но двухметровая глыба Ефремова внушала почтительное уважение даже такому драчливому забияке, как Андрей Иванович. Вот почему он не осмелился наброситься на Ефремова с кулаками, хотя обычно начинал свою атаку на очередного провинившегося именно с этого, а решил сразу стрелять. Но и выстрелить не посмел. Наверное, вовремя сообразил, что первым выстрелом может и не свалить Ефремова и тогда тот просто задушит его своими ручищами.

Решение Сталина было следующим. Ефремова отправили в тыл, формировать 10-ю армию. Еременко остался на своем месте, и его фронт был вскоре разгромлен «подлецом Гудерианом». При этом был сдан Орел, Белев. Штаб армии был рассеян. И командование фронтом для генерала Еременко вскоре свелось к управлению всего лишь одной 3-й армией, к КП которой комфронта прибился со своим адъютантом на второй день после потери штаба. С разгромом Брянского фронта создалась угроза флангового удара войскам Западного и Резервного фронтов. Ставка, пытаясь спасти положение, направила в распоряжение Брянского фронта довольно значительные резервы. Но «генерал Еременко так и не смог наладить управление войсками, а 13 октября во время налета немецкой авиации он был ранен. Ночью на самолете Еременко переправили в Москву, а его обязанности стал исполнять начальник штаба фронта генерал Г. Ф. Захаров» {9} .