Юрий Владимиров - Война солдата-зенитчика - от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942

Тела уложили в яму без гробов и в той же одежде, в которой они были при жизни: кто в шинели, кто лишь в гимнастерке и брюках. Некоторые из тел, бывшие не в шинелях и сильно изуродованные, были завернуты в плащ-палатки. Несколько человек, находившихся поблизости к яме, бросили в нее по щепотке земли, и могильщики засыпали могилу лопатами. На холмик могилы положили несколько пилоток и фуражек погибших и установили на нем изготовленный кем-то заранее из четырех досок полутораметровый столб в виде усеченной пирамиды, на которой со всех четырех сторон были написаны черной краской фамилии и инициалы захороненных. Над столбом сверху закрепили окрашенную в красный цвет фанерную пятиконечную звезду. Затем какие-то два больших командира сказали полагающиеся в таком случае добрые слова о покойных и поклялись отомстить за них врагу и «уничтожить фашизм в его логове». Второй выступивший закончил свою речь тем, что заявил, что данная могила временная и погребенные в ней воины будут позже перезахоронены в более достойном месте. В заключение десяток бойцов, выстроенных поблизости, дали вверх несколько залпов из винтовок, и на этом церемония похорон закончилась.

Остаток дня 15 мая прошел спокойно. Все получили относительно неплохой ужин с водкой, а ночью поспали более или менее нормально – кто в шалаше, кто еще где-то. Дождя не было. Доза хинина, принятая перед сном, помогла мне на этот раз не дрожать от холода очень долго.

День и ночь 16 мая обошлись без чрезвычайных событий – стрелять не приходилось. Все несли обычную службу. Многие бойцы продолжали работы по рытью и обустройству капитальной землянки. Утром снабженцы привезли для нашей батареи дополнительное количество ящиков со снарядами для пушек и ящиков лент с патронами для крупнокалиберного пулемета. Мы их перегрузили с интендантских грузовых автомашин на свои три грузовика. К сожалению и большому неудовольствию командования батареи, вовсе не было снарядов бронебойных и в достаточном количестве осколочных, способных пробивать корпуса вражеских самолетов и особенно танков. Снаряды были главным образом зажигательными и трассирующими, а некоторые даже и не вставленными в обойму, в связи с чем нам самим позже приходилось заниматься размещением их вместе по пять штук в держателе, чтобы можно было вести стрельбу из орудий не только в одиночном, но и в автоматическом режимах.

В тот день привезли для всей нашей танковой бригады и другие средства, необходимые для ведения наступательных боев. В основном это были боеприпасы и горючее для танков и автомашин, продовольствие, медикаменты и прочие вещи. Многих бойцов почти весь световой день заставили разгружать и перегружать все привезенное.

Кстати, во время выполнения этих работ я услышал от одного большого командира-танкиста реплику, что топлива для танков привезли явно недостаточно и его хватит им на расстояние не свыше 100 километров, то есть не более чем на пару дней. Пожаловался он своему коллеге и на то, что придется сильно экономить снаряды.

К концу дня бойцы почти полностью завершили работы по рытью и обустройству капитальной землянки. Но командиру и комиссару батареи пожить в ней так и не удалось – пришлось срочно уехать.

День 17 мая оказался очень беспокойным. Всех нас очень рано разбудили и, не дав даже позавтракать, заставили немедленно отправиться в путь.

Четырем основным номерам нашего орудийного расчета (двум наводчикам, включая меня, первому прицельному и заряжающему) лейтенант Кирпичев приказал ехать на платформе пушки (ее не зачехлили), чтобы при необходимости мы могли сразу же открыть из орудия огонь.

Танков, которые в лесу находились раньше рядом с нами, к нашему отъезду уже ни одного не было – все они с мотопехотой на броне уехали еще до рассвета, а теперь наша батарея поехала вслед за ними. Мы выехали из леса на юг по той же дороге, по которой в этот лес три дня назад въехали.

Здесь все невольно заметили лежавших на обеих обочинах шоссе уже успевших раздуться вследствие начавшегося из-за жары разложения несколько трупов пехотинцев, одетых в залитые кровью шинели. Естественно, от всех трупов исходила сладкая противная вонь. По-видимому, все убитые стали объектами нападения немецких штурмовиков. Какие-то типы в военной одежде обшаривали карманы одежды и вещевые мешки покойных и забирали из них документы, деньги, «медальоны смерти» и другие предметы и вещи. Оружия рядом с убитыми не было.