Александр Лысёв - Не отступать! Не сдаваться!

Поезд несся на огромной скорости, колеса в бешеном темпе выстукивали четкую, отрывистую дробь, вагон швыряло из стороны в сторону так, что Егорьев то сползал влево, нависая над самым краем койки и рискуя свалиться вниз, в проход, то при очередном, довольно быстро повторяющемся изменении положения вагона стукался всем телом о стекло и о часть железной стены, благо что еще здоровой стороной. Чувствуя, что так можно и вылететь со своего места, лейтенант отодвинулся подальше от края. Поглядев в окно, не увидал там ничего, кроме непроглядной темноты, и вдруг задумался, вроде бы ни о чем конкретном и в то же время обо всем.

Что стоило затронуть в эту минуту? Подводить итог прожитому как будто бы еще рано — в перспективе у него была не смерть, а жизнь. И в то же время жить той, прежней жизнью тоже нельзя — слишком много произошло событий за этот месяц, слишком велико и серьезно их значение и слишком сильно потрясли они душу Егорьева, чтобы он не думал о них.

Так правильно или неправильно он жил? Вообще, что входит в эти понятия: «правильно», «неправильно»?

«Смотря с какой точки зрения подходить», — хотел ответить на свои мысли Егорьев.

«А ты смотри с человеческой точки зрения», — будто подсказывал ему кто-то из себя самого.

«Хорошо», — ответил Егорьев и стал анализировать.

Итак, если исходить из нашей, социалистической морали, он жил правильно: комсомолец, активист, верен заветам партии, пошел сражаться за Советскую власть и свободу и независимость Родины — Союза Советских Социалистических Республик. Все вроде верно, все правильно, и еще бы месяц назад он гордился бы этим, но теперь… Если раньше Егорьев смотрел на жизнь сквозь мутную воду вдолбленных в него идей, то теперь прямо перед его глазами встали неопровержимые факты: бездарность в командовании, огромные потери и, что самое ужасное, заградотряды, изуверство на заброшенной лесной дороге. В конце концов, он сам, все, что с ним случилось, что предшествовало его ранению. А если брать раньше: обезглавленные церкви, валяющиеся на земле колокола, на последнем издыхании цепляющийся за свои ворота их сосед Никифор — и все это забрызгано, облито, как из ведра, обмазано кровью. И чьей? Своего же народа, за счастье которого он, лейтенант Егорьев, пошел драться с немцами. Чудовищное, преступное расхождение слов с делами. Да и хороши ли эти сами слова, сами идеи? Тогда как он жил, он, воспитанный, можно сказать, вскормленный на этих словах и идеях? С человеческой точки зрения?

«Неправильно», — прозвучал в голове ответ.

«Если не сказать хуже», — добавил еще кто-то, действительно как будто сидящий внутри.

Перед глазами лейтенанта вдруг опять возник волк. Волк осклабился и ухмыльнулся. Егорьеву стало страшно, пот прошиб его с головы до пят. «Все ждет ответа», — подумал он о волке.

Тот кивнул своей головой с вытянутой мордой и кровавыми усами. Егорьев испугался еще больше: если опять не дать волку ответ, он, чего доброго, снова уйдет с довольным видом. А как не хотелось лейтенанту угождать волку, ой как не хотелось!

«Ждем твоего мнения», — напомнили изнутри.

«А что, в зависимости от того, как я отвечу, вы прогоните или не прогоните волка?» — поинтересовался Егорьев.

«Конечно, — последовал ответ. — Вот смотри…»

И действительно, лейтенант увидел, как кто-то стоит прямо перед его глазами и держит в руке палку, а рядом с этой палкой пригнулся волк, испуганно уставившись на Егорьева. Лейтенант посмотрел на волка и уловил в его взгляде что-то сросшееся с собой, не пускающее его сделать решительный шаг.

«Я не знаю, как я жил», — наконец ответил Егорьев.

Этот кто-то с досадой отбросил в сторону палку, на мгновение промелькнуло его лицо, Егорьеву показалось, что это Гордыев, но в ту же секунду человек отвернулся, а торжествующий волк, выпихивая его лапами в спину, проговорил:

«Ну все, уходи, уходи…»

Неведомый человек ушел, а волк, высунув язык, роняя с него капли крови, посмотрел на Егорьева, снова дьявольски улыбнулся, облизнулся и в одно мгновение исчез.

«Что ж, я с ума сошел?» — подумал Егорьев, оглядывая все кругом, но нигде никого больше не было. Да и был кто-нибудь вообще?

«Но что же мне ответить?» — через несколько минут снова подумал Егорьев.

«Ты уже ответил», — сказал кто-то впереди, и в темноте щелкнули зубы.

Егорьев понял, что это вернулся волк.

«Но это не ответ», — сказал лейтенант.

«Он меня устраивает, — усмехнулся волк. — Теперь прощай. Живи спокойно…»