Владимир Рыбин - Непобежденные

Бомбы ложились близко, земля дергалась под ногами, и с гладких стенок окопа сбегали пыльные струйки.

— Ну что, Зародов, не слыхал, небось, такой увертюры? — спросил пулеметчик великана-помощника, когда самолеты улетели.

Он поднялся в рост и принялся очищать стол для своего «дегтяря».

— Ты бы, Манухин, послушал главный калибр на крейсере, — снисходительно ответил помощник.

— Одно дело, когда ты громко бьешь, и совсем другое, когда по тебе, а?

Зародов не успел ответить, как над бруствером показалась круглая физиономия отделенного, младшего сержанта Дремова.

— Живы? — почему-то приглушенно спросил Дремов, как всегда, улыбаясь.

Улыбка у него была добродушная, призывная. При виде нее трудно было удержаться от ответной улыбки.

— Не для того окоп копали, чтобы помирать, — весело ответил Манухин.

— Ну слава богу, — еще шире заулыбался отделенный. — Смотрите, на вас вся надежа.

Он исчез так же внезапно, как и появился, уполз к другим ячейкам.

— Чего ползешь-то? — крикнули вдогон.

— Чтоб не демаскировать.

— Так никого ж нет.

— А вы гляньте.

Выкинулись оба на бруствер, всмотрелись в еще не разогревшуюся, по-раннему дымную даль, углядели четыре темных пятна — танки и пестрятину по степи, и словно мух понасыпало, — пехоту.

— Так это, может, и не немцы?

— Скоро узнаешь! — глухо донесся издали веселый голос отделенного. — Гляди, чтоб не маячить!

— Чего не маячить? — проворчал Зародов. — Начнем стрелять, сразу нас и увидят.

Пулеметчик хлопнул своего верзилу-помощника по спине:

— Пригнись, тебе говорят, не на мостике. Получше спрячешься, подольше поживешь.

— Не кроты прятаться-то…

Тут сверкнуло впереди раз, другой, третий, и хлесткие резкие разрывы разбили повисшую было тишину. В ответ застучали редкие, тихонькие, несерьезные винтовочные выстрелы.

— Не стреля-ять! — запел тонкий голос, то ли взводного, то ли отделенного, то ли еще чей.

Затихла оборона, напружинилась в ожидании. И пулеметчики замерли, уперевшись грудью в мягкую земляную кромку окопа, всматривались в медленно приближавшиеся, еще далекие цепи немцев.

— Диски полные? — спросил наводчик. Просто так спросил, чтобы не молчать, потому что еще с вечера проверял и сам видел: все под завязку набиты, по сорок семь патронов в каждом. Потому не стал дожидаться ответа, снял магазин и принялся проверять работу затвора: дважды оттянул рукоятку, дважды нажал на спусковой крючок. Затвор клацал сухо, с каким-то плотоядным нетерпением.

Не было во взводе более непохожих и более дружных людей, чем эти два пулеметчика. Иван Манухин — маленький, щуплый, быстрый, Иван Зародов — великан даже по флотским меркам. С первого дня, как они оказались рядом в строю, эту пару окрестили редкой, хотя и не новой в войсках кличкой — «полтора Ивана». Когда взводу выделили пулемет, младший лейтенант Тувинцев, не задумываясь, вручил его Ивану Зародову, как самому «крупномасштабному», приставив к нему вторым номером малорослого Манухина. Но после первых же стрельб расчет самостийно поменялся местами. Взводному объяснили это тем, что второй стреляет лучше, а первый, поскольку силенкой не обижен, более приспособлен таскать запас патронов. Взводный помычал недовольно, прикидывая в уме, как бы здоровяк Зародов не взбунтовался под началом своего хилого напарника, но возражать не стал.

Цепи немцев приближались быстро. Танки катили по равнине, даже не покачиваясь, за ними тянулись пыльные шлейфы. В безветрии эти неопадающие шлейфы походили на огромных змей с черными головами, время от времени рыгающих огнем.

— Как на картинке, — сказал Зародов.

— Чего?

— Ерунда вспомнилась. Когда был маленьким…

— Ты был маленьким? — весело изумился Манухин.

— … была у меня книжка с картинками, — никак не среагировав на насмешку, продолжал Зародов. — Нарисован дракон с тремя головами. И головы те огнем пыхали…

— Ну и что?

— Совсем как теперь.

— Ага. Там с ними Иван управлялся.

— Точно. И у тебя такая книжка была?

— Не было. Но ведь сказки потому и живут, что повторяются в жизни. Там один Иван все головы поотсекал, а нас, как говорят, — полтора.

— Трое нас, — серьезно сказал Зародов. — Ты да я, да пулемет…

Близко грохнул снаряд, заставив нырнуть на дно окопа, обсыпав землей. То ли они задержались там лишнее, то ли немцы двигались быстро, только когда выглянули Иваны, уже хорошо разглядели и танки, и солдат, бегущих за ними. В промежутки между разрывами снарядов было слышно, как вразнобой постукивали наши винтовки.