Юрий Стукалин: Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге

— Командир, «С 11» просит поддержки! — сообщил стрелок-радист Вилли Херманн.

«Тигр» с этим номером двигался впереди нас и уже ввязался в жестокий бой с тремя выскочившими из укрытий «тридцатьчетверками». Русские танки накинулись на него и пытались уничтожить, норовя зайти с боков. «Одиннадцатому» пока удавалось оставаться в бою благодаря мощной броне, хорошей маневренности танка и опыту механика-водителя. Следовало поспешить ему на помощь, и я приказал Ланге дать полный газ.

Шансов у трех «тридцатьчетверок» против двух «тигров» не было, но они не собирались оставлять поле боя и лезли вперед, словно их экипажи напичкали чокнутыми самоубийцами.

Не дожидаясь моей команды, Шварц загнал в ствол бронебойный снаряд, а наводчик Зигель уловил в прицел первую цель. Спустя секунду грохнул выстрел, и в танке остро запахло пороховыми газами. Ближайший Т-34 завертелся на месте, его гусеница медленно сползала, как чулок.

Второй выстрел попал русскому танку в корпус, и «тридцатьчетверку» затянуло клубами дыма. Все произошло за считанные секунды. Люк танка откинулся, один русский выбрался наружу и начал вытягивать изнутри раненого товарища. Херманн срезал обоих из пулемета, и я увидел, как их мертвые тела безвольно скатились с брони.

Пока Шварц вставлял следующий бронебойный, Херманн полоснул очередью по вражеской пехоте, которая уже выбралась из окопов и бежала на нас. Его пулемет отсекал ее, не давая приблизиться к нам и забросать гранатами.

Вторая «тридцатьчетверка» развернула башню в нашу сторону, облако дыма вырвалось из ее ствола. Попадание было точным, снаряд ударил нам в лобовую броню, но, не причинив вреда, отскочил в сторону. Ответом им был очередной наш выстрел. Топливные баки взорвались, объяв русскую машину всепоглощающим огнем. С ними было покончено.

С третьим вражеским танком расправился «С 11», выпустивший снаряд почти в упор.

Мы снова начали выравнивать строй, но в небе раздался рев советских самолетов. Они звеньями по пять штук пикировали на нас и сбрасывали бомбы. Самолеты пролетали низко и бомб не жалели. Казалось, им не будет конца. Каждая могла превратить нашу машину в могилу для пятерых отчаянных бойцов Вермахта. Взрывы поглотили округу черным дымом, атака захлебывалась. О продвижении вперед не могло быть и речи, так как спереди нас обстреливала русская артиллерия, а сверху сыпались бомбы.

Нам бы пришлось совсем плохо, если бы на советских летчиков не набросились эскадрильи Люфтваффе. Завязался жестокий воздушный бой. Силы оказались равны, то один, то другой самолет с воем рушился вниз, разбиваясь о землю. Нескольким летчикам удалось воспользоваться парашютами, но их убивали еще в воздухе, и они становились похожими на куклы-марионетки, которым внезапно обрезали невидимые зрителю нитки. Как бы там ни было, Люфтваффе удалось отвлечь русских от нас.

Из-за плотной завесы поднявшихся после многочисленных взрывов, дыма и пыли видимость стала нулевой.

— Какие указания, командир? — уточнил Карл Ланге.

— Движемся вперед на самой малой скорости.

— В таком дыму напоремся на что-нибудь, — засомневался Карл, — или своих парней подавим.

— Выполнять приказ! — заорал я. — Останемся на месте, нас точно подобьют. Жми!

— Мое дело маленькое, только я не вижу ни хрена, — пробурчал Ланге.

Он разозлил меня, но я не стал ему ничего говорить, не та ситуация. Главное, сейчас выжить в бою, а когда выберемся из этого безумия, обязательно устрою ему взбучку за несоблюдение субординации и слишком длинный язык.

Насчет видимости Ланге был, конечно, прав. Пришлось, рискуя получить в голову осколок или пулю, снова вылезти из люка и корректировать движение машины. Рот я прикрыл платком, но это слабо помогало — пыль проникала всюду.

Солнце стояло высоко, но казалось, что наступили сумерки. Впереди едва различались темные силуэты. Были это наши танки или вражеские, разобрать в таком бардаке с полной уверенностью не представлялось возможным. Нам ничего не оставалось делать, как медленно двигаться в этом аду среди взрывов, гари и копоти.

— Давай понемногу, не торопись! — уже спокойнее приказал я Ланге, но как мы ни старались с ним быть внимательными, все равно въехали в какую-то воронку и чуть было не воткнулись стволом в землю. Танк взревел, будто раненый зверь, и задним ходом вылез из ямы.

Я заглянул в люк проверить, как там ребята. Ефрейтор Зигель плотно прильнул к оптическому прицелу в поисках цели. Что он мог узреть в такой пыли?