Жан Лаффит - Командир Марсо

— Итак, нас будет десять человек… Четверо своих… Роз… Соланж… Вот беда, а мальчугана-то забыли! Скорее, сюда еще прибор… Подумать только, мой почтенный супруг никак не кончит бриться!

Пока идут все эти приготовления, Пикмаль составляет компанию деду, который, усевшись в пекарне, следит за утками, поставленными жариться в печь. Соланж в кухне всячески старается помочь Фернанде. Роз, сидя у двери, беседует с Полем Пейролем и Беро.

— Как жаль, что нет с нами остальных товарищей! — говорит Беро.

Несколько недель прожили вместе мушкетеры, объединенные общей борьбой с врагом, и вот теперь для них пробил час разлуки.

Атосу не терпелось поскорее повидать жену и четырех ребят, и на другой же день после парада в Бержераке он вернулся к себе в гараж. Беро и Пикмаль, считая свою задачу выполненной, возвращаются к земле, где их ждет привычная работа. Поль намерен остаться в армии до конца войны…

Остальные — д'Артаньян, Парижанин, Портос, Людвиг — уже проследовали с полком Пораваля в длинной колонне грузовиков, легковых машин и мотоциклов по дороге в Бордо.

Взамен нескольких человек, вернувшихся к своим очагам, в отряды Ф.Ф.И. влились новые, более значительные пополнения. Все военные силы Дордони объединены теперь в 6-ю бригаду Ф.Ф.И. Поговаривают даже о восстановлении прежних полков — 108-го бержеракского, 26-го пехотного…

Беро предается воспоминаниям. Он рассказывает о том, как отправился в партизанский отряд в день высадки союзников, как проходил через Палиссак… Завтра ему предстоит такая же дорога — только в обратном направлении, в компании с Пикмалем, которому с ним по пути.

Роз сообщает им о том, что произошло в Париже.

— Вы знаете, восемь дней назад Центральный комитет партии призвал парижан к восстанию. Соорудили баррикады, шли уличные бои…

— Эти парижане все же молодцы, — говорит Беро. — О них не так часто слышно, зато стоит им взяться за дело — сразу же все забурлит.

Вернувшись от парикмахера, Жозеф Пейроль приглашает всех к столу. Поднимается шум, разговоры, переставляют стулья, и пока все рассаживаются, подходит и доктор Серве.

Фернанда поспевает всюду и внимательно следит за тем, как развертываются «боевые действия»… После обычного в начале еды затишья понемногу завязываются разговоры… Сперва о самом обеде: он превосходен, но чересчур обилен. Жозеф Пейроль, чувствующий себя в своей стихии, откупоривает первые бутылки. Все чокаются и пьют за победу, за быстрое окончание войны… Становится жарко, и мужчины, по предложению доктора Серве, снимают пиджаки.

— Просто удивительно, — говорит Роз, — что в Палиссаке не нашлось ни одного местного коммуниста, чтобы выступить на митинге.

— Они, конечно, есть, — отвечает булочник, — но кто из них, по-вашему, мог бы выступить? Двое — рабочие из мастерской Брива они никогда не выступали публично. Еще один — арендатор с равнины. И это, пожалуй, все. Эх! Если бы Бастид был жив!

— Хорошо, оставим митинг; возможно, товарищи не привыкли еще выступать. Но вот комитет освобождения? Это же просто позор, что в комитете нет ни одного представителя партии.

— Опять та же картина: раз нет Бастида, трудно кого-нибудь туда подобрать. В особенности если учесть, что там придется иметь дело с такими «зубрами», как Бертон, Брив или Тайфер.

— Ну, разве уж не найдется других? Хотя бы из сочувствующих. Сколько человек в Палиссаке голосовало за партию перед войной?

— Тридцать пять.

— Вы их знаете?

— Почти всех знаю. Тут были Александр, Булен, я, начальник почты… не говоря о четырех членах партии.

— А теперь, по-вашему, сколько бы голосовало?

— Ну, сказать точно, конечно, трудно, но, пожалуй, вдвое больше.

— Ты явно преуменьшаешь действительное число сторонников партии, — говорит Серве. — За коммунистов будет теперь голосовать множество людей. Вся эта молодежь из маки. Женщины… Мы здесь увидим еще любопытные вещи…

— Вам следовало бы создать партийную ячейку, — вставляет Соланж.

Фернанда Пейроль тоже вступает в разговор:

— Этим должен бы заняться господин Серве. Он умеет хорошо говорить. Его здесь все знают.

Серве обращается к Роз:

— Для меня это будет многовато, — говорит он после некоторого раздумья. — У меня ведь есть еще работа в Национальном фронте, и мне надо лечить больных… А кроме того, я ведь состою в социалистической партии.

— Вместе с Бертоном? — спрашивает Роз.

— Бертон, вы сами знаете, мне не нравится. Но ведь не все социалисты на него похожи. Я считаю, что следовало бы иметь одну партию и один профсоюз… И если я все еще остаюсь с социалистами, то только потому, что хочу содействовать объединению.