Анатолий Сульянов - Расколотое небо

Отъехав от штаба, Махов посмотрел на часы. Жены еще дома нет. Одному в квартире делать нечего. Давно не был у директора совхоза. Тот всегда рад встрече. Вместе служили, был инженером эскадрильи до шестидесятого года, уволили при сокращении. Парень волевой, сельхозинститут окончил… Посидим, поговорим…

— В совхоз давай! — бросил водителю Махов.

Водитель молча принялся выкручивать руль в противоположную сторону.

— Останови. — Махов вышел из газика. — Сядь на правое сиденье. Сам поведу.

— Нельзя, товарищ полковник! — возразил водитель. — Нас предупреждали…

— У меня права есть, — оборвал его Махов. — Ты же знаешь. — И сел за руль.

Промелькнула последняя освещенная улица города, и они выехали на уходящее в темноту шоссе.

Через полчаса Махов, сокращая путь, свернул на проселочную, хорошо укатанную дорогу. Он любил быструю езду и, несмотря на небольшие неровности, скорости не снижал, лихо крутил руль на поворотах.

Притихший водитель вдруг завертел головой, вытянул шею, словно отыскивая что-то в темноте.

— Под «кирпич» проскочили! — выкрикнул он и схватился за поручень.

— Тут и раньше знак стоял, — пробурчал Махов, не сбавляя скорости.

— Не было раньше знака, товарищ полковник! — не успокаивался водитель. — Давайте остановимся. Впереди река!

Привыкший командовать, Махов редко прислушивался к чьим-то советам…

Из темноты неожиданно выросли два столба с тонким шлагбаумом и знаком запрета движения. Махов хорошо знал эту дорогу и даже не думал, что здесь могут быть какие-то ограничения и запреты. До него донесся треск, звон разбитых стекол фар. Водитель закричал: «Стойте!» Рывком открыл дверцу и вывалился в темноту.

Махов успел нажать на педаль тормоза, но газик, рыча мотором, рухнул вниз, с обрыва, ударился левой дверцей о бетонный столб и медленно погрузился в темную воду…

Махов не знал, что несколько дней назад мост через реку разобрали для ремонта.

Горегляда и Северина встречали Тягунов, Черный и Выставкин. Выслушав доклады о проделанной работе и ходе предварительной подготовки, Горегляд спросил инженера полка:

— Двигатели к спаркам подвезли?

— Звонил начальник техснабжения, к обеду обещал доставить на склад.

— Какой склад? О чем, Олег Федорович, вы говорите? Со станции прямо в ТЭЧ! А вас прошу создать две бригады, укрепить их техниками и механиками эскадрилий и, не откладывая ни на минуту, начать замену двигателей. Срок — сутки!

— Сутки? — удивился Черный.

— И ни часа больше! Завтра ночью обе спарки должны летать!

Инженер надвинул фуражку на самые брови. Он не раз сталкивался со сжатыми сроками, но чтобы за сутки заменить два двигателя, опробовать все системы, облетать самолеты и выдать их на плановые полеты — такого еще не было. Черный чувствовал, что сделать это необходимо, но представлял и все трудности, а главное — всю опасность спешки. Сроки почти нереальные, неизбежны ошибки и огрехи. Нельзя так! Надо немедленно и решительно отказаться.

— Никак нельзя за сутки, товарищ командир! Снять старые и поставить новые двигатели, опробовать их на земле и в воздухе… Никак. Это же не МиГ-17.

Он сгорбился, приготовившись, в который раз, испытать силу командирского гнева.

— И тем не менее — надо! Понимаешь, друг ты мой любезный, надо! — Горегляд обнял Черного за плечи, усадил на густую траву и сам сел рядом. — Надо!

Голос у командира был негромкий, добрый, уважительный. Черный удивился: ждал разноса, а тут — просьба. Непривычно… Он вздохнул. Конечно, можно попробовать, отчего ж… Раз надо…

Чем больше говорил Горегляд, убеждая его в крайней необходимости заменить двигатели за сутки, тем бодрее и решительнее становился главный инженер полка.

— Убедили, товарищ командир!

— Прекрасно! Прошу тебя, Олег Федорович, немедля отправляйся в ТЭЧ и готовь бригады. Из эскадрилий возьми лучших техников и механиков. Не забудь о ночном освещении. Мы с замполитом перекусим и подъедем к тебе, поговорим с людьми, попросим их.

Черный поднялся и заспешил к ангару, мысленно прикидывая план работ.

Из столовой Горегляд и Северин отправились в ТЭЧ. Подъезжая, они увидели перед ангаром две группы одетых в комбинезоны людей. Черный заканчивал инструктаж.

Завидев командира и замполита, он негромко подал команду «Смирно!» и доложил Горегляду.

Горегляд заговорил неторопливо и рассудительно, расхаживая вдоль строя и сцепив руки. Казалось, в нем ничего не было от начальника, и даже ровные шеренги строя выгнулись, образовав полукруг. Горегляд не учил Стоявших перед ним людей, как лучше организовать работу, это они знали сами; он просто надеялся на всех, он был уверен, что каждый сегодня, когда усложнилась обстановка, поработает за двоих, и от этой его уверенности у механиков и техников светлели глаза.