Александр Косарев - Посланник смерти

– Смотри, Саня, – проговорил Михаил, – да там, кажется, и в самом деле овраг виден.

– Похоже на то. Давай вон туда отойдем, с той стороны обзор должен быть получше.

Мы отошли метров на пятьдесят вправо и вновь уставились на противоположную сторону реки. В ту же минуту солнце, будто бы желая помочь нам в наших поисках, засияло в полную силу.

– Да, Миш, это явно старый овраг, снизу он просто не виден из-за соснового бора. А вон там, видишь, оползень недавно был.

– Похоже, мы действительно находимся на том самом месте, где сорок лет назад стоял отцовский танк! – сказал Михаил.

Мы еще раз осмотрелись вокруг. Километрах в двух севернее нас проходило шоссе, и было хорошо видно, как по нему бегут крохотные автомобильчики.

– Смотри, – я повернул его за плечи в сторону бетонки. – Если представить, что вон та дорога, что сейчас проходит вдоль реки, раньше сворачивала сюда, то она обязательно должна была огибать холм, на котором мы сейчас стоим. Смотри, старое дорожное полотно еще заметно.

– А ведь точно, заметно, – обрадованно хлопнул меня по спине Михаил. – Она огибает холм и… – он повел пальцем, как бы отслеживая все извивы старого проселка, – и выходит к реке, скорее всего во-он там, метрах в ста от нашей стоянки.

– Но ты не очень-то радуйся, бывают и совпадения. Пойдем-ка лучше вниз, лодку подкачаем, а заодно осмотрим состояние берега.

Для спуска мы выбрали более пологий склон холма и в конце концов оказались на том самом изгибе дороги, по которому, как мы предполагали, некогда неслась к своему бесславному концу немецкая автоколонна.

– Смотри, Миш, если ехали здесь, то никак не могли видеть отсюда мост.

– Сейчас и проверим, – сказал Михаил, ускорив шаг. Почти бегом, имитируя таким образом быстрое движение автомобиля, мы обогнули холм и, проскочив через своеобразный коридор прибрежных зарослей, выскочили на самый урез воды.

– Глянь-ка, – шепнул мне Михаил, указывая вниз.

Я повернулся и увидел в трех шагах от себя потемневший от времени срез бревна, высовывавшийся из-под кочки.

– Ничего себе, – присвистнул я, – вот это находка! Доказательство, можно считать, стопроцентное!

– Никак остатки моста обнаружились?

– Точно. Смотри, вот тут даже кусочек кованой скобы сохранился. Основная часть, конечно, давно сгнила, а то, что было в дереве, еще держится.

– Неужели бревно столько лет может сохраниться в такой болотине? – засомневался Михаил.

– Почему бы и нет. Во-первых, для свай выбирали устойчивые к гниению деревья, такие как лиственница или, на худой конец, осина. Во-вторых, их перед заколачиванием в грунт хорошенько пропитывали креозотом. И, в-третьих, ил, покрывающий верхнюю часть свай, препятствовал их окислению, а следовательно, и гниению.

– А-а-а, – протянул Михаил, – ты-то откуда такие подробности знаешь?

Мы продолжили поиски, однако ничего, кроме еще двух полусгнивших бревенчатых огрызков, нам обнаружить так и не удалось. Сходив в наш лагерь за топором, я срубил парочку двухметровых кольев и вбил их в болотистую почву рядом с обнаруженными остатками старых свай.

– Вот так, теперь все стало ясно, – сказал я, встав таким образом, что один кол прикрывал собой другой. – Мостик, скорее всего, вел вон туда, где сейчас просматривается небольшая каменистая насыпь.

– Давай прямо сейчас привяжем к этим колам какую-нибудь перекладину, – предложил Михаил. – Она послужит нам с тобой указателем, когда мы на лодке будем работать.

– А что, это идея, – согласился я.

Срубив и ошкурив длинную лесину, мы прикрутили ее к вколоченным колам веревками. Эта, казалось бы, совершенно незамысловатая конструкция несказанно облегчила нам дальнейшую работу. Установив «шлагбаум», мы вернулись в лагерь. Попросив моего спутника подкачать ЛАС, я занялся установкой и наладкой магнитометра. Потом, срубив в зарослях пару ровных четырехметровых стволов, я изготовил два увесистых кола. Когда я подошел к берегу, Михаил уже выволок туда нашу лодку. Спустив ЛАС на воду, он уселся на центральное сиденье, а я протянул ему колья.

– Держи, без них нам теперь никак не обойтись.

Дружно работая веслами и отталкиваясь шестами, мы вывели ЛАС на середину реки и сразу заметили «шлагбаум».

– Миш, давай лучше совсем на ту сторону переберемся и начнем производить измерения оттуда, – предложил я.

Михаил согласно кивнул и навалился на весла. Воды в реке после ночного дождя значительно прибавилось, и, пока мы одолевали течение, нас отнесло в сторону. Мне пришлось вылезти и выводить лодку на исходную позицию, буксируя ее за собой с помощью страховочного конца. После этого мы двинулись к тому месту, где, по нашим представлениям, некогда стоял мост. Теперь мы двигались поперек течения, которое значительно усилилось после дождя. Продвинув лодку метров на пять к противоположному берегу, мы быстро втыкали шесты в дно реки, и, пока Михаил удерживал лодку в относительно спокойном состоянии, я делал измерения и записывал полученные результаты в блокнот. Затем мы отчаливали, я вновь брался за второй шест, и мы опять толкали лодку вперед, ориентируясь на белевший на фоне темно-зеленой листвы указатель. Минут через сорок весь маршрут был промерен, и едва мы коснулись берега, я выпрыгнул из лодки и поспешил в палатку обрабатывать полученные результаты. Они оказались для меня совершенно непонятными. Вместо одного, как и положено для одного объекта, в череде полученных показаний я получил сразу два. Хотя они и располагались недалеко друг от друга, тем не менее это явно были два совершенно отдельных объекта. Вскоре подошел Михаил.