Олег Курылев - Победителей не судят

— М-да-а, — постучал пальцами по столу Смарфит. — Не гинеи, конечно, и не соверены с профилем королевы Анны, однако имеют хождение как раз на территории всех филиалов шталага люфт IV. Можете покупать на них все, что найдете в лагерных магазинах. Сейчас, правда, магазинов у нас нет, но бумажку советую не выбрасывать. Что касается остальных тридцати девяти марок вашего пособия, то они будут поступать в наш фонд, треть которого переводится в лагеря с унтер-офицерами и рядовыми, поскольку они никаких выплат не получают, двадцать пять процентов конвертируется и отсылается особо нуждающимся семьям на родину, оставшуюся сумму мы расходуем на приобретение мыла, зубной пасты, почтовой и туалетной бумаги, спортинвентаря, музыкальных инструментов, аренду театральных костюмов для нашего театра, спектакли которого, я думаю, скоро возобновятся… ну и тому подобного. Это повсеместная практика распределения пособий.

— Я понял, сэр, — вяло произнес Шеллен.

— Что ж, отлично. — Смарфит встал, давая понять, что ознакомительная аудиенция закончена. — Сейчас пайлэт офицер Хардисон поможет вам выбрать место для проживания. Мы здесь всего несколько дней, так что сами понимаете… Потом обратитесь к старшине 1631-го отряда флайт лейтенанту Гловеру. Это насчет работы на развалинах. Вопросы есть?

— Есть, сэр. Один.

— Ну, если один… давайте.

Алекс на секунду замялся, опасливо оглянувшись на дверь.

— Сэр, как вы отнесетесь к тому, если я удеру? — понизив голос, спросил он.

Присутствующие штабисты, как прозвал их про себя Шеллен, оживились и заерзали на своих стульях.

— Сынок, — улыбнулся Смарфит, — здесь очень легко стать беглецом, и для этого совершенно не нужно записываться в рабочий отряд. Ты сам, наверное, заметил, что колючей проволоки, вышек и овчарок тут не имеется. Во всяком случае, пока. Но стать беглецом еще не значит убежать. Ты, вообще, слыхал там, в Англии, про Саган?… Ну?… И чем это кончилось для пятидесяти человек, тоже знаешь?

— Но нескольких все же не поймали, — возразил Шеллен.

— Только троих, — жестко заметил один из штабистов. — Троих из семидесяти пяти.

«Черт меня потянул за язык», — подумал Алекс. Он отдал честь и попросил разрешения удалиться.

Офицер Хардисон вышел с вновь прибывшим на плац. Он оказался разговорчивым и доброжелательным человеком.

— С лагерными порядками знакомы? Из немцев честь отдавать только коменданту, «хорьков» игнорировать. В восемь утра и в восемь вечера всегда быть на месте — общее построение и проверка. Письма — не более двух в месяц. О немцах и вообще о войне не пишите, только о себе, иначе письмо не дойдет. Воду пейте исключительно свежекипяченую — становится тепло, а значит, есть опасность эпидемии. В свободное время старайтесь чем-нибудь заняться: спорт, музыка — у нас имеется неплохой оркестр и отдельно джаз-банд. Скоро подвезут нашу библиотеку из Радебойля. Некоторые рисуют. Для таких Смарфит закупает краски и бумагу. Главное — не лежать, уставившись в потолок. И выбросьте из головы мысль о побеге. Русские уже в ста километрах отсюда. Наша задача — просто выжить.

— Говорят, у вас даже театральная труппа имеется, — без особого интереса спросил Алекс.

— Я сам в ней состою, — живо ответил Хардисон. — К Рождеству мы поставили «Полуденного гостя», а наши оркестранты играли в тот день ораторию Штайнера «Распятие на кресте». Кстати говоря, костюмы нам одалживали некоторые дрезденские театры. Они же присылали и сценарии. Сразу после Рождества мы собрались ставить Гамлета, но наш главный режиссер, лейтенант Уайтекер, не смог никого подобрать на роль Офелии. Если королеву-мать еще мог изобразить какой-нибудь напудренный молокосос невысокого роста в париках и юбках, то для Офелии Уайтекеру позарез понадобилось нежное создание с женскими чертами и тоненьким голоском. А где такое взять? Некоторые из наших работали тогда на сортировке почты на вокзале и главпочтамте. Там они подыскали с десяток кандидатур из местных девушек. Из тех, что живут в Радебойле, отрабатывая в Дрездене трудовую повинность, и более или менее понимают по-английски. Мы договорились с комендантом (он, кстати, сам заядлый театрал) и получили разрешение приводить их в лагерь на два-три часа на репетиции. Гораздо труднее было этим девицам уговорить своих родителей. В итоге разрешили лишь трем, и это стали наши Офелия, Гертруда и одна из фрейлин. — Хардисон засмеялся. — Вы не поверите, Шеллен, но наш клуб во время вечерних репетиций заполнялся до отказа, словно в день премьеры. В моду вновь вошел галстук, а те, кто брились по вторникам, пятницам и воскресеньям, стали скоблить себя дважды в сутки, да еще ухитрялись доставать через охранников хороший одеколон.