Гелий Хорьков - Морские были

— Что вы здесь делаете? — крикнул ему Видяев. — Почему до сих пор не покинули корабль?

— Старпом приказал мне здесь сидеть и ждать, а по команде взорвать артпогреб. — И Приходченно поднял руку с гранатой.

— Вы что, не слышали приказа перейти на двадцать вторую? — обратился к нему Колышкин.

— Да разве здесь услышишь? И потом приказ я лично от старпома получил. А разве можно уйти без приказа?..

Торжественно и спокойно командир лодки произнес:

— Благодарю вас за службу, товарищ Приходченко! А теперь мигом на «катюшу»!

Когда Приходченко исчез в люке, Колышкин с Видяевым молча переглянулись: вот он, наш советский матрос…

Окончив осмотр, командиры перескочили на борт К-22. Раздалась команда Котельникова, забурлили винты за кормой. Когда расстояние между лодками увеличилось до шестисот метров, Котельников скомандовал: «Пли»! Офицеры, стоявшие на мостике, взяли под козырек, матросы встали по стойке «смирно». Взметнулся взрыв. Когда столб воды осел, над водой уже ничего не было…

Так закончила свой славный путь подводная лодка Щ-421. А ее экипаж продолжал воевать на других подводных кораблях. Вступил в командование другой лодкой и Ф. Видяев.

В те далекие времена, когда еще не было пороха, основным средством борьбы с вражескими кораблями считался таранный удар. Пользовались им как на гребных, так и на парусных судах. Позднее для нанесения такого удара на носу корабля стали устанавливать специальное бревно, окованное медью, — таран.

Шло время, постепенно весла и паруса уступили место паровым машинам, корабли подучили совершенное артиллерийское оружие, но и тогда не забывали о таране. И во времена броненосцев и крейсеров прошлого столетия в конструкции их корпусов предусматривалось создание специального подводного бивня на носу корабля, который являлся как бы продолжением киля и предназначался для нанесения удара в борт вражеского судна. Даже в известном труде выдающегося русского флотоводца вице-адмирала С. Макарова «Рассуждения по вопросам морской тактики» рассматривалась тактика нанесения таранного удара.

В начале нашего века таран, как средство борьбы на море, свое значение потерял. В годы Великой Отечественной войны этот термин встречался, как правило, в связи с боевыми действиями самолетов, реже — танков. Но, оказывается, и моряки не забывали о таране…

8 декабря 1944 года группа эскадренных миноносцев Северного флота, в которую входил эсминец «Живучий», производила поиск подводных лодок в районе мыса Святой Нос до Кольского залива. Во время поиска корабли шли парами. «Живучий» двигался в паре с эсминцем «Разумный». Расстояние между ними составляло три мили. Поиск осуществлялся в районе, где, по данным разведки, вражеские подводные лодки производили зарядку аккумуляторных батарей и находились в надводном положении. Наблюдение на мостиках вели сигнальщики и вахтенные офицеры с использованием биноклей, ночных визиров и прицелов, а также радиометристы с помощью радиолокационных станций, которые уже появились на кораблях.

В 22.45 радиометрист старшина 2-й статьи А. Любимкин доложил командиру «Живучего» капитану 3 ранга Н. Рябченко об обнаружении в дистанции сорок два кабельтовых малоразмерной цели. Рябченко приказал произвести в указанном направлении выстрел осветительным снарядом. В его свете была опознана подводная лодка в надводном положении.

«Живучий», передав на другие корабли сигнал об обнаружении подводной лодки, увеличил ход и начал маневрирование для ее атаки глубинными бомбами. Когда расстояние между лодкой и эсминцем сократилось до трех кабельтовых, были обнаружены следы двух торпед, идущих в направлении эсминца.

— Право на борт! На таран! — скомандовал Рябченко.

И эсминец, уклоняясь от торпед, лег курсом на подводную лодку.

Торпеды прошли в пяти метрах от борта, а через некоторое время «Живучий» ударил лодку форштевнем в борт и сразу же по команде командира дал самый полный ход назад. Лодка от удара получила большой крен на правый борт, но продолжала двигаться. По ней открыл огонь расчет носового орудия. Первый же снаряд попал в рубку, после чего подводная лодка с дифферентом на корму погрузилась. Эсминец прошел над местом ее погружения и сбросил серию глубинных бомб. Описав циркуляцию, он вернулся и в лучах прожектора обнаружил в воде куски дерева от палубы. В этом месте из глубины бурно выделялись воздух и соляр. Так была потоплена фашистская подводная лодка У-387.