Анатолий Трофимов - Угловая палата

Чтобы остановить наступление русских, гитлеровское командование перебросило в район Вилкавишкиса части двух свежих пехотных дивизий и танковую дивизию с кичливым названием «Великая Германия». Двести двадцать вторая вынуждена была оставить блокированное шоссе и отступить за Вилкавишкис Город вновь оказался в руках врага.

Артиллерийский полк Андрея Кирилловича Лиховатого получил приказ занять огневые позиции юго-восточнее Вилкавишкиса по берегу одного из многочисленных притоков реки Шешупе. Устойчивая сухая и жаркая погода создавала благоприятные условия для быстрой переброски артиллерийских систем, и Лиховатый рассчитывал сделать это в течение ближайшего часа.

Но благоприятные погодные условия были благоприятными и для неприятеля. Пятидесятисеми- и сорокапятимиллиметровые пушки стрелковых полков не в силах были сдержать стальную лавину «Великой Германии». Расчеты гибли под гусеницами, оставшиеся в живых, не видя иного выхода — не показывать же спину врагу! — в остервенелом отчаянии бросались под танки со связками гранат. Все же вражеский клин неостановимо врезался в оборону советских войск и все больше раздваивал ее. Желаемое время для развертывания артполка сокращалось до нескольких минут.

Полковник Лиховатый, отдав необходимые распоряжения на КП, побежал к «виллису», чтобы немедленно выехать к замешкавшимся где-то дивизионам, но в это время на проселок, изгибавшийся неподалеку от командного пункта полка, мотаясь в прицепе трехосных «студебеккеров», на полном газу вылетела гаубичная батарея. Еще нельзя было понять, какого она дивизиона, но это и не имело значения. С ее появлением мгновенно вспыхнула мысль, которая придушила подкравшуюся растерянность, приободрила.

— Адъютант! — взревел Лиховатый так, что у адъютанта, стоявшего рядом, током ударило в подколенки. — Задержи гаубичников! Мигом! Пусть развертываются вон за тем кустарником и готовятся к открытию огня с закрытых позиций! Моею властью туда же третью и шестую батареи! Вон пылят, видишь?

— Вижу! — визгливо и нервно крикнул в ответ адъютант, и его будто сдуло ветром.

К стоящему в стороне «виллису» спешно приближался офицер — высокий, с выбившимся из-под фуражки чубом. Полковник Лиховатый окликнул его:

— Смыслов!

Офицер изменил направление, подошел. Он не старше только что убежавшего адъютанта с плохонькими усиками, тоже лет двадцать, но выглядит солидней адъютанта, степенней, что ли. Держится без подобострастия, которое отличает молодых офицеров в общении с начальством и которое считается проявлением служебного рвения. Это был майор Смыслов, начальник штаба Лиховатого. На его лице мелькнула тень недовольства — оторвали от чего-то, что всецело занимало его. Нашаривая в кармане платок — вытереть употевшее лицо, сказал:

— Слушаю, Андрей Кириллович.

Полковник поймал взгляд утомленных и озабоченных глаз. Секунду, не больше, длилось это — глаза в глаза. Начштаба ждал: не мог же командир полка оторвать его от дела без особой надобности. И Лиховатый спросил:

— Понял, почему гаубичников именно здесь задерживаю?

— Сообразил, — кивнул майор Смыслов и спросил в свою очередь: — Кто будет управлять огнем, кого пошлете?

Полковник, покусывая губу, пристально смотрел на Смыслова.

— Сделать это сейчас можешь только ты, Агафон. Сакко Елизарович там, пушкарей подгоняет, а командиры дивизионов… Едва ли кто из них в такую минуту способен шевелить мозгами за весь полк, своим изболелись до одури… Вот здесь, возле кустарника, — махнул в сторону убежавшего лейтенанта, — приткну гаубицы. Где будешь ты — не знаю, смотри по обстановке. Если огнем гаубиц сможешь задержать танки на двадцать — тридцать минут, пушки успею выкатить вот сюда, — показал на карте. — Встретишь уцелевшие полковушки — гони к нам. Здесь и создадим противотанковый заслон. Левее, за этим кустарником, топкое болото, танкам не пройти, так что этой сволочной «Великой Германии» остается одна дорога — на нас. Встретим. Только задержи их, Агафон, на том рубеже хоть на двадцать минут.

Все получилось так, как и задумал полковник Лиховатый. Следом за девятой гаубичной огневые позиции заняли третья и шестая батареи. Отцепились от тягачей, раскинули неуклюжие клепаные станины, вбухали кувалдами сошники — и готовы! Не до ровиков тут, не до окопов!

Через какое-то время телефонный кабель, размотанный с «виллиса», на котором уехал навстречу немцам майор Смыслов, ожил, обрел голос. Двенадцать гаубичных стволов стадвадцатидвухмиллиметрового калибра повели интенсивный огонь с закрытых позиций и должны были хоть на сколько-то приостановить танковую атаку. Хотя бы на то время, которое требуется для сосредоточения и развертывания в боевой порядок шести пушечных батарей для ведения огня прямой наводкой.