Роман Капитонов - Эхо войны

«Я приду…», — сказал он. Но не пришел. И каюсь, я даже не спросила — ни как его зовут, ни где его искать. Но, продираясь через колючий почерк, я с удивлением, восхищением и запоздалым раскаянием поняла, что эта мини-повесть обязательно должна быть напечатана. Если бы можно было вернуть тот день, узнать фамилию, поговорить нормально, сфотографировать парня, в конце концов…

Судя по записям, его зовут Роман Капитонов, но вполне возможно, это псевдоним.

В очень простых, порой безыскусных, а где-то и неумелых строчках столько искренности, непосредственности и чистоты, что это задевает, заставляет думать и переживать.

Любители острых ощущений не найдут в повести описаний боев, разрывов снарядов и разлетающихся в разные стороны человеческих тел, по крайней мере, в первой части. Это действительно воспоминания — записи простого якутского паренька, пока только солдата, «духа». Я надеюсь, что вещь моего знакомого (по повести) незнакомца найдет отклики в душе читателя.

А автора я убедительно прошу прийти в редакцию и обещаю, что обязательно расскажу о нем.

Виктория ГАБЫШЕВА.

Утро сегодня солнечное. Так бывает всегда перед праздником Дня Победы. А вчера моросил дождь. Было очень грязно и холодно. И хотя от общаги до учебного корпуса всего где-то метров двадцать пять, пока дошли, ноги стали такими тяжелыми от прилипшей грязи, будто в ботинки налили свинец.

А сегодня светит солнце. Сегодня у нас всего две пары, а после обеда будем готовиться к празднику. Пока я лежу и думаю о том, какой прекрасный будет день, к нам без стука вошла комендант Шура. Сейчас она начнет нас разносить и тратить свои драгоценные нервные клетки. Про Вальку Стручкова скажет, что он будущий хронический алкоголик, про Игоря Лебедева — что он способный Дон Жуан, и пожелает, чтоб он со второго этажа упал, когда будет лезть к девушкам в их общежитие. Мне же скажет, что меня не зря в армию забирают, и что я вообще не должен был быть в СПТУ, а работать где-то в порту грузчиком, а лучше всего ассенизатором. После чего она пойдет дальше — мучить и убивать свои нервные клетки…

После очередных пар занятий мы приколачивали красный плакат с надписью «С Днем великой Победы советского народа над фашистской Германией». Ленка Саввинова идет. По ней все СПТУ, если еще и не весь поселок сохнет, а ведь дураки, не понимают, что она любит только «первых». Кстати, завтра будут соревнования по легкой и тяжелой атлетике, а также по вольной борьбе. Я ей тогда покажу, подумаешь, она только «первых» любит. Ну вот, она прошла, взяла ведро и начала мыть стены, кокетливо поглядывая на нас, т. е. в нашу сторону, потому что она знает, что все училище сохнет по ней. Я не понимаю — ей, по-моему, это приносит какое-то удовольствие. Павлик Томский вены себе вскрывал из-за нее… А она вместо того, чтобы вообще уехать из училища, еще пуще начала дразнить его. То записки шлет, то на свидание зовет, сама потом не приходит. А Павлик простоит зимой в -50 градусов два-три часа и приходит в общагу весь обледеневший. Мы ему и так объясняли, и эдак — все равно до парня не доходит.

Ну вот, по-моему, приколотили нормально.

— Капитонов! Стручков! Лебедев! Портнягин! Прокопьев! Леонтьев! Хорунов! Заканчивайте работу, быстро собирайте вещи, попучите продовольствие на три дня, в канцелярии получите документы.

Это наш военрук раскомандовался, значит, не 17 мая, а сегодня мы отправляемся вставать под славные знамена.

— Товарищ старший лейтенант! — Это у меня со школы осталось по званию обращаться к военруку, а не по имени-отчеству.

— Ну что тебе, Капитонов?

— Понимаете, я, то есть, за меня паек, деньги и документы возьмет Игорь Лебедев. Разрешите на некоторое время отлучиться. Она здесь недалеко живет (слова «моя девушка» я пропустил, но военрук без того понял, с кем я хочу попрощаться).

— Ладно, только побыстрей.

— Есть!

Я бежал сломя голову и боялся — не ушла ли она на работу. Спотыкаясь, зашел к ней домой и спросил у ее матери, где Света. Она сказала: «Пройди в комнату, она спит». Я зашел, но будить ее почему-то не стал: или я заранее знал, или просто думал, что она все равно не дождется меня, и не хотел обременять ни ее, ни себя…

«По машинам!» — раздалась команда военрука, и мы быстро начали рассаживаться в автобус. Мне было жаль Павла Томского, он смотрел на нас и чуть не плакал. Ведь его сочли негодным из-за той истории, когда он вскрывал себе вены. Ему оставалось только завидовать нам. Наконец заревел мотор нашего ПАЗика, и наше СПТУ начало уходить все дальше и дальше…