Алексей Ивакин - Блокадный ноктюрн

— А вот в первую отечественную войну, тысяча восемьсот двенадцатого года, французы Москву взяли. А потом так побежали, что мы их только в городе Париже, столице Франции догнали. Чем мы хуже дедов? Значит, и мы Берлин возьмем! Не впервой!

— А что, брали уже?

— Брали! — жестко, внезапно для самого себя, ответил лейтенант. — Брали, берем и брать будем, если на нас опять нападут. А пока отдыхайте, товарищи бойцы, — лейтенант развернулся и шагнул к своей охапке сена. А сам, внутри себя, продолжал сомневаться — правильно ли он сказал? Нашел ли он ключик к сердцам своих бойцов?

Он ведь даже по именам не всех еще запомнил. Они и знакомы всего только неделю. После выпуска новоиспеченный лейтенант получил предписание отправиться в Вологду и добирался туда из далекого Кустаная целую неделю. Прибыл, получил взвод, запомнил сержанта Пономарева и практически тут же дивизию стали грузить в эшелоны.

До охапки сена лейтенант не успел дойти буквально шаг. Вагон тряхнуло так, что он попадало все на свете — котелки, винтовки, лопатки, люди. И Кондрашов упал на спину, больно ударившись затылком. И только потом громыхнуло что-то. Колеса заскрипели, поезд еще раз тряхнуло.

— Воздух! — заорал кто-то.

Потом открылись двери и бойцы ломанулись к выходу, выпрыгивая из вагона:

— Всем из вагона! Всем из вагона! — орал Пономарев.

Ботинки застучали по полу. Кто-то наступил на руку Кондрашова.

А потом ухнуло. Второй раз, третий.

Лейтенант, наконец, приподнялся и прыгнул из проема. Ему стало стыдно, что это не он подал команду, что он упал, что ему на ступили на ладонь.

— Взвод! — закричал он. — По самолетам противника… Огонь!

И, выхватив револьвер, стал палить вверх. Сначала одна, потом другая, потом третья винтовка стала палить в небо.

— Ууууффффыррррр… — мелькнула крестом тень. Потом еще одна. Рядом что-то грохнуло. Кисло запахло взрывчаткой. Бешеная стрельба во все стороны.

Время от времени лейтенант вжимался в землю, когда бухали взрывы. А потом он щелкал и щелкал наганом в небо, не замечая, что патроны уже давно закончились. Ему казалось, что он попадает, но он не попадал, потому что…

— Виииииуууухххх! — близкий взрыв подкинул лейтенанта вместе с насыпью, щедро цепанув горстью земли по лицу.

А после все закончилось, так же внезапно как и началось. Лишь где-то в вечернем небе угасал наглый звук немецких «Юнкерсов».

Лейтенант потряс головой, сбрасывая землю с лица. Потом приподнялся. Снова потряс головой.

— Взвооод! — услышал он сквозь туман. — Отбой воздушной тревоге! Становись!

Он попытался «становиться», но по голове словно било молотком, поэтому лейтенант смог лишь перевернуться и встать на четвереньки.

— Товарищ лейтенант! Живы? — рыжий челябинец вдруг мелькнул перед глазами. — Ранены?

Кондрашов снова потряс головой, вставая:

— Да вроде бы нет…

А голова слегка кружилась.

— Кондрашов? Все целы? — хлопнул его кто-то по плечу, отчего лейтенант пошатнулся.

— А? — оглянулся он.

Перед ним стоял товарищ старший лейтенант Смехов, командир роты. Только почему-то расплывался слегка. Только в этот момент комвзвода понял, что где-то потерял очки.

— Вроде целы…

— Вроде! — крикнул на него старлей. — Доложить о потерях через десять минут.

И тут же умчался к началу состава.

— Что, лейтенант! Познакомились с землей? — беззлобно пошутил сержант и протянул ему очки. — Вот, валялись под ногами. Хорошо, что никто не наступил.

Кондрашов взял свои «велосипеды», протер их рукавом гимнастерки и нацепил на нос. Мир снова стал нормальным. Кроме рук. Они немного дрожали. Совсем немного. Но Кондрашову вдруг показалось, что это дрожание видят все — убежавший комроты, улыбающийся замкомвзвода, ругающиеся бойцы, встающие с земли. Лейтенант засунул руки в карманы галифе, хотя раньше не позволил бы это ни за что.

— Вы слышали, что командир роты сказал? Проверьте личный состав, — скомандовал комвзвода. Голос тоже дрожал.

— Конечно, товарищ лейтенант, — неуставно улыбнулся Пономарев.

«Странно он как-то улыбается» — подумал Кондрашов: «Все время только левой половиной лица. Почему?»

— Взвод! Становись! — отвернулся от командира сержант.

Бойцы, беспрестанно ругаясь на фрицевские самолеты и погоду, начали выстраиваться в две шеренги.

Кондрашов, морщась от боли в голове, полез в вагон за документами.

Пока он ползал, ушлый сержант умудрился уже проверить наличие личного состава. Все были целы и здоровы. Не хватало только одного бойца.