Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Итак, мы прошли крещение огнем. Что дальше? Наши мины до сих пор были на борту. «Сайентист» до 10 мая во Фритауне не ждали, значит, у противника день-другой не должно было зародиться никаких подозрений. Так что теперь настало как раз самое подходящее время для установки мин.

Стараясь держаться подальше от всех прибрежных маршрутов и ни с кем не сближаться, мы обогнули мыс Доброй Надежды и отклонились далеко на юго-восток, прежде чем подойти к мысу Игольный. Никто никогда не подумает о корабле, плывущем на запад из Малайи или Австралии, что это минный заградитель.

Погода оставалась ясной, и легкий ветерок неторопливо гнал навстречу кораблю низкие волны; солнце палило, небо было покрыто белыми кучевыми барашками. Вновь завербованные индийцы с довольным видом трудились на палубе и на такелаже, со смехом и шутками счищали ржавчину. Наши артиллеристы практиковались на учебном заряжающем устройстве по секундомеру, а пленники-англичане играли в карты на палубе. День за днем мы шли на юг, не встречая никого и ничего. Я придерживался курса вне зоны действия южноафриканских воздушных патрулей и вдали от занятых противником рубежей на море, о которых узнал из бумаг «Сайентиста». Каждый дневной переход на 500 километров приближал нас к цели.

Утром 10 мая мы находились как раз в 24 часах пути от мыса Игольный и достаточно далеко к юго-востоку для того, чтобы создалось впечатление, будто мы пришли из Австралии. В тот же самый день германская армия вела наступление с линии Зигфрида на Францию и Голландию. Я установил скорость 19 узлов до 17.00; в оставшиеся четыре часа боевого курса планировал держать 15 узлов. Несмотря на очень ясную погоду, я своих планов не менял; каждый день отложенной операции означал ухудшение лунного освещения. Мы шли навстречу празднику Троицы, когда на берегу все будут веселиться. Вся Южная Африка, вероятно, в это время уже приникла к приемникам, слушая новости о наступлении германских войск; поэтому, несмотря на отличную видимость, обстоятельства благоприятствовали установке мин.

В 20.30 все заняли места согласно боевому расписанию. Когда стемнело, море начало светиться, и казалось, что корабль плывет по расплавленному металлу. Кильватерная струя и рассекаемые форштевнем волны фосфоресцировали, и все пространство вокруг нас полыхало призрачным бело-голубым огнем. Видимость по-прежнему оставалась прекрасной; в 17.00 сгустились сумерки, и нам был виден свет маяка на мысе Игольный на расстоянии 88 километров, хотя предположительно он бьет всего на 30 километров. Когда зашла луна, маяк на мысе Игольный приобрел остроту и яркость поискового прожектора, описывающего круги с равномерностью гигантского кабестана. За мысом угрожающе чернели зубчатые горные пики и широкие предгорья; кое-где светилось окно, мелькали в ночи фары машин, и снова и снова прожектор с мыса Игольный обшаривал корабль, высвечивая его белые надстройки так, что мы все невольно пригибались.

В 20.45 на корме открыли минные порты. Минная команда находилась рядом, усиленная 40 матросами-артиллеристами. Когда офицер-минер доложил, что все готово, я приказал приступить к установке мин; после этого мины опускались за борт через равные интервалы времени. Море было спокойным, и поэтому не составляло труда подвозить мины к портам. И хотя порты были расположены очень низко – на уровне 1,5 метра над ватерлинией, – мы только один раз зачерпнули воды. К тому времени, когда рассвет опустился на мыс Игольный, были установлены 92 мины на глубине от 25 до 60 морских саженей [7]. Они были аккуратно уложены рядами таким образом, чтобы совпадать с курсом тех кораблей, которые проследуют по данному маршруту. Постановку мин мы завершили без единой заминки или осечки. При этом запеленговали несколько судов нейтральных стран, и был замечен один самолет, взлетавший с мыса Доброй Надежды, когда мы шли обратным курсом, но он не обратил на нас никакого внимания. Я приказал старшине-рулевому держать курс на восток-юго-восток и увеличил скорость до 16 узлов.

Было очень важно, чтобы любой корабль, налетевший на одну из наших мин, считал, что они установлены подлодкой, а не надводным кораблем, поэтому мы решили сфабриковать соответствующие улики. Неисправный спасательный круг выкрасили серой краской и нарисовали на нем смазанное клеймо «37», а затем выбросили за борт в надежде, что он попадется врагу. На следующий день мы взяли курс на Австралию; я хотел избежать подозрений как раз тогда, когда мы выходили на новый оперативный простор – в Индийский океан.