Джеймс Джонс - Только позови

Трилогия Джонса обладает одной важной структурной особенностью: она не одно длинное сочинение в трех частях, а три вполне самостоятельных романа, каждый из которых может существовать независимо от двух других. Так романы и были задуманы. Их самостоятельность и независимость одного от другого определяются сюжетной законченностью, завершенностью судеб главных персонажей и цельностью того, что Джонс именовал «драматической структурой», или «духовным содержанием».

С этой особенностью трилогии связаны некоторые технические проблемы, возникшие перед писателем в ходе работы. Временами «драматическая структура» отдельных романов вступала в противоречие с общим замыслом. Так, например, в соответствии с авторскими намерениями образ Роберта Прюитта из «Отсюда и в вечность» должен был играть важную роль во втором романе, но «драматическая структура» первого требовала трагической гибели этого персонажа в финале. «Без этого, — пишет Джонс в своей заметке к роману «Только позови», — весь смысл книги оказался бы выхолощен. Вот так и получилось, что, когда дым рассеялся и я написал слово «Конец», я остался без Прюитта». То же самое случилось и с некоторыми другими характерами: они должны были одновременно погибнуть и сохраниться.

Писатель решил эту проблему, сохранив характеры, но наделив их новыми именами, причем такими, которые неизбежно вызывали в памяти читателя уже знакомые ему персонажи. Так, рядовой Прюитт стал Уиттом во втором романе, а затем Преллом в «Только позови»; старшина Уорден из первого романа превратился в Уэлша во втором и в Уинча в третьем; начальник кухни Старк сделался Стормом и впоследствии — Стрейнджем. «Несмотря ни на что, — замечает Джонс, — это все те же люди». Вместе с тем их существование в каждом из романов совершенно самостоятельно и независимо от существования «дублеров» в других частях трилогии. Учитывать ассоциативные связи было бы важно при оценке всей трилогии, но, рассматривая «Только позови» как самостоятельное и завершенное произведение, можно ими пренебречь. Так мы и поступим.

Действие романа почти целиком протекает в Люксоре, о котором сам писатель говорит, что такого города «фактически не существует. Нет его в Теннесси; нет его вообще в Соединенных Штатах… Единоличный его владелец и хозяин — Джеймс Джонс, каковой и несет полную ответственность за все, что в нем происходит». [2] Из вступления В. Морриса к роману «Только позови» Отсюда, однако, не следует, что Люксор — всего лишь плод воображения. В цитированной выше заметке Джонс пояснил: «Люксор — это, в сущности, Мемфис. Я провел там восемь месяцев, когда лежал в военном госпитале им. Кеннеди… Но Люксор — также и Нашвилл». Вероятно, можно сказать так: Люксор — это любой крупный промышленный город на юге США, в предместье которого расположен военный госпиталь. Конкретные его приметы напоминают Нашвилл и Мемфис. Но вместе с тем это и воображаемый город, принадлежащий миру художественного вымысла, и многое из того, что в нем происходит, подчинено законам, действующим в этом мире.

Основная черта Люксора — его расколотость. В нем как бы совмещаются два города, два несмешивающихся жизненных потока, две эпохи и, соответственно, две нравственные системы. Первый и главный Люксор, которому, кстати говоря, автор почти не уделяет внимания, — это промышленный, торговый, деловой город, где идет традиционная размеренная жизнь, где люди работают, заводы выпускают продукцию, магазины торгуют, банки совершают финансовые операции, где бизнесмены делают бизнес, а их жены воспитывают детей и содержат в порядке дом. Этот Люксор существовал до войны и будет существовать после. Он вполне благопристоен по всем американским нравственным меркам. Второй Люксор существует в том же самом географическом и временном пространстве, что и первый, но как бы в ином измерении. Здесь, как в Вавилоне времен великого столпотворения, смешались в едином бурлящем потоке солдаты, офицеры, инвалиды, калеки, раненые, выздоравливающие, умирающие, пехотинцы, танкисты, летчики, моряки. Неуправляемая человеческая стихия затапливает пивные заведения, публичные дома, бары, рестораны, отели. Основную массу в этом потоке составляют люди, прибывшие «оттуда», прошедшие через ад войны, — раненые, контуженные, обожженные, безрукие, безногие, видевшие смерть в лицо. Некоторые из них никогда уже не вернутся в армию и на всю жизнь останутся калеками. Другие поправятся и вновь будут обращены в пушечное мясо. Остальные еще не были «там», но в любой момент могут там оказаться. Их объединяет самоощущение смертников, для которых все потеряло смысл. Фантазия у них небогатая, и потому их мирная жизнь оборачивается лишь грандиозными оргиями да пьяными драками.