Георгий Савицкий - Штрафники против асов Люфтваффе. «Ведь это наше небо…»

Тихоходные «коломбины», или «амбарчики», как называли МБР-2 сами летчики, еще с сорок первого года, со времени обороны Севастополя, освоили грозную «профессию» ночных бомбардировщиков и морских штурмовиков. И сейчас, подвесив под крылья по паре «соток» или по четыре реактивных снаряда и снарядив пулеметы, они продолжали наносить удары по немецким, итальянским и румынским кораблям в ближней морской зоне. Также они использовались и как транспортные, и как санитарные самолеты.

— Взлетели, набрали высоту, — продолжал свое повествование заместитель командира штрафной эскадрильи. — Шлепаем потихоньку на двухстах километрах в час. И тут смотрю, а навстречу нам «фриц» летит, тоже, как мы, — тихоходный. Оказалось, такой же морской ближний разведчик, поплавковый «Хейнкель»!

— Ну да, — сказал кто-то из особо знающих летчиков. — Это вы «Хейнкель-59» повстречали. У этой «летающей лодки» два двигателя по бокам, а спереди и сзади — по оборонительной стрелковой точке с пулеметами.

На «знатока» зашикали, и он замолчал.

— Ну, а дальше-то что?

— А дальше — начался бой…

Пилот «коломбины» заметил вражеский гидросамолет и пошел на сближение. Немец вызов принял.

МБР-2 был вооружен двумя скорострельными пулеметами ШКАС: впереди, на турели у штурмана, и сзади — у стрелка. Как раз там, вместе со стрелком-радистом и уместился Виктор Платов. Как говорится, «в тесноте, да не в обиде».

У немецкого гидросамолета вооружение было аналогичным: тоже два пулемета винтовочного калибра, так что это была настоящая «воздушная дуэль», как во времена Первой мировой войны.

Гитлеровский гидросамолет атаковал первым. Небо с треском пронзили пулеметные очереди, но летчик МБР-2 был довольно опытный и резким разворотом со скольжением ушел от удара.

Гидросамолеты кружили один против другого, и БМР-2, и «Хейнкель-59» не могли добиться решающего превосходства.

Внезапно, резким разворотом «Хейнкелю» все же удалось зайти в хвост «амбарчику». Его носовой стрелок все же сумел ранить нашего кормового стрелка. Коротко вскрикнув, тот поник, повиснув на привязных ремнях.

— И пришлось мне, братцы-штрафники, браться за пулемет, — продолжил свой рассказ старший лейтенант Виктор Платов. — Передернул затвор и ловлю этого гада в прицел. Даю одну очередь — мимо! А этот гад из носового пулемета шпарит — мама не горюй! Дырок понаделал он много, хорошо, что хоть мотор не зацепил, хотя странно, учитывая его местонахождение… Ведь действительно двигатель гидросамолета с толкающим винтом находится в мотогондоле высоко над фюзеляжем. Но мой летчик снова выполнил разворот и ушел в сторону. Смотрю, «Хейнкель-59» тоже разворачивается. И что тут на меня нашло, братцы, не знаю! Время будто бы замедлилось! Смотрю, его трассеры медленно так летят, неторопливо. И сам немецкий гидросамолет словно застыл в воздухе. И тут я жму гашетку пулемета! И тут же время вроде как снова нормально пошло. «Хейнкель» — весь в дырках, носовой стрелок на пулемете лежит, видимо, ранил я его или убил. За правым мотором дым потянулся. Ну, «фриц» лег на крыло и отвалил в сторону. Больше мы его не видели. А тут уже и наш аэродром показался — небольшая бухточка, и там десятка два таких же МБР-2 стоят. Так наш полет и закончился.

— Вот и хорошо, — заключил Александр Волин, выслушав историю чудесного спасения своего заместителя. — Но спешу тебя огорчить, Витя, останешься ты пока «безлошадным». Отдыхай, набирайся сил, может, к тому времени и новые машины в часть придут.

В истребительной штрафной эскадрилье оставались исправными всего лишь шесть машин, и это было вполне еще нормально — в некоторых строевых частях было едва ли по пять-шесть! Яростный накал воздушных боев отражался не только в победах, но и в поражениях. За день целые полки выбивали чуть ли не дочиста!

А в штрафной эскадрилье, как выразился Иван Мартыненко, было «каждой твари по паре»: два Як-9, два Як-1Б и столько же — Як-7Б. Правда, истребитель Евгения Омельченко сейчас находился на ремонте. Летчик эксплуатировал свой Як-1Б просто зверски, нисколько не берег ресурс двигателя и планера, а чуть что — жаловался на «нерадивых техников», всячески выгораживая самого себя. И это уже стало поводом для нескольких конфликтов с инженером эскадрильи капитаном Яковом Фельдманом.

А вот Игорь Березкин относился к своему самолету бережно, он часто помогал техникам регулировать двигатель, сам вникал в премудрости эксплуатации и ремонта крылатой машины.