Николай Гревцов - Синие глаза (рассказы)

— Как хотите… До трамвая — живу я далеко.

И мы пошли. Мне было безразлично куда идти: и конце концов я просто вышел прогуляться перед сном. Но каково было возвращаться в одиночестве девушке, которая, по всей видимости, обманулась в своих ожиданиях. Совершенно очевидно, что отъезд некоего неизвестного мне Чижевского явился для нее неприятной неожиданностью.

Хотя еще не было и девяти часов, проспект выглядел безлюдным. Даже у входа в кинотеатр, где обычно толпился народ, сиротливо стояло всего несколько человек. Потом нам встретилась группа парней с красными повязками дружинников на рукавах, стайка девушек со швейной фабрики, спешащих на вечернюю смену, влюбленная парочка, стоявшая в обнимку у подъезда.

— Может, зайдем, посидим? Выпьем по чашке кофе. С таким настроением вам сейчас вряд ли стоит возвращаться домой.

Я останавливаюсь. Над головой в красном тумане висят красные неоновые буквы, под ногами красновато поблескивает мокрый асфальт. Лена искоса смотрит на меня, молчит, словно оценивая мое предложение, потом решительно бросает.

— Можно. Идемте!

…В непроветриваемом зале ресторана слоится голубоватый табачный дым, стоит неумолчный гул голосов. В дальнем углу, на невысоком помосте неистовствует оркестр: меланхолический, с грустными телячьими глазами аккордеонист; растрепанный, с одутловатым, помятым от ненормального режима и частого употребления спиртного лицом гитарист; эпилептически дергающийся всем телом ударник с всклокоченной шевелюрой и хищным ястребиным носом. Все трое — молодые парни. Поочередно, придвигая к себе микрофон, они несвежими голосами надрывно напевают модные песенки. Сейчас поет гитарист:

Конечно, ресторан без музыки — не ресторан. И все же мне жаль этих ребят. Ну на кой черт они решили угробить здесь свои лучшие годы? Пока есть молодость, есть сила — мало ли более привлекательных, стоящих мест и занятий.

Лена возвращает мне меню.

— Заказывайте сами: мне все равно. Можно коньяк.

Я просматриваю карту: кроме консервированных бычков в томате и селедки с гарниром и без оного — ни одного рыбного блюда. И это в городе, раскинувшемся на берегу моря, которое еще скифы называли «рыбным»!

— Вы думаете здешние горожане часто кушают рыбу? — отвечает на мое замечание по этому поводу Лена. — В магазинах свежая рыба бывает не часто, за ней очереди. А на базаре к свежаку не подступишься: спекулянты три шкуры дерут.

На Лене тонкий, в обтяжку, черный шерстяной свитер с короткими рукавчиками, с белой полоской вокруг шеи. В ушах — похожие на две слезинки симпатичные сережки. Подкрашенные хной волосы в модном беспорядке. На безымянном пальце левой руки поблескивает золотое колечко с темно-красным камешком. Вероятно, искусственный рубин.

Пока вялая, разморенная официантка лениво накрывает на стол, мы курим. Я папиросы, Лена болгарские сигареты «Шипка», пачку которых она достала из сумочки и положила перед собой. У нее красивые пальцы — тонкие, длинные, с овальными продолговатыми ногтями, покрытыми темно-лиловым лаком.

Я уже знаю: три года назад она окончила среднюю школу. Дважды пыталась поступить в институт — сначала в театральный в Харькове, затем в медицинский в Днепропетровске. Оба раза не прошла по конкурсу. Родные — отец, мать, сестренка живут в Мелитополе. Сюда она приехала к тетке в прошлом году. Ужасно надоело, что та ворчит с утра до ночи и все учит ее уму-разуму. Сейчас Лена работает кассиром на автостанции: туда помог устроиться дальний родственник теткиного мужа, автоинспектор. Конечно, она мечтала не о такой жизни, не о таком занятии. Но чтобы жить — есть, одеваться, ходить в кино — надо зарабатывать деньги.

Коньяк она пьет маленькими глоточками, запивает минеральной водой.

— А кто такой Чижевский? — интересуюсь я.

Лена удивленно поднимает бровь.

— Вы не знаете Семена Чижевского?

— Представьте, не знаю. Я не здешний.

— Он тоже не здешний. Он из Донецка.

Я улавливаю в голосе Лены нотки разочарования. С кем, оказывается, она имеет дело. Ведь я даже не знаю, кто такой Семен Чижевский.

Лена называет одну из солидных областных организаций.

— О! Ясно… Вы с ним хорошо знакомы?

— А что вы называете хорошо?

— Ну… давно вы его знаете?

— Это неважно, — она отпивает из рюмки еще один глоток, берет двумя пальцами ломтик лимона, облепленный подтаявшим сахаром. — Вы очень любопытны.