Алексей Сквер: Армада

С ума сойти. Приезжают беженцы, и ставят на ножи торгашей и работяг уже на нашей территории. А тут те, кто не сбежал, плюс сброд со всего мира, занимаются непонятно каким выяснением отношений, стреляя друг в друга по не совсем ясным правилам и причинам. Воевать-то толком не дают. Всё только через переговоры под надсмотром всяких тварей типа лорда Джада. Кто он нам?? Почему мы, наводя порядок у себя в стране, должны слушать демагогов, да ещё и агрессивно настроенных против нас, нашей страны??? Почему мы так бездарно проигрываем инфовойну и по телевизору выглядим мародерами и убийцами, а репортажи предателя и трупоедной твари Андрюши Бабицкова (вот кого мочить надо без суда и следствия) выставляют боевиков борцами за свободу и независимость?? Если русский ударит прикладом верещащую чеченскую бабу — это преступление, а если нохча отрежет пленному русскому солдату голову — то это акт борьбы за свободу, а не зверство, потому что они всегда так воевали, это их национальная особенность.

Я тут, в Чечне, впервые задумываюсь над такими вещами.

Ведь офицер, находясь на службе и будучи под присягой, просто обязан быть вне политики, и выполнять прямые приказы всеми доступными способами.

Но как можно выполнять приказы, если один противоречит другому, и зачастую они направлены на то, чтобы дать бандитам время на передышку или отступление?? Если я вижу, что тут не воюют, а зарабатывают деньги. Причём, на всём, и непонятно кто. Вернее, понятно, кто… да не дотянешься, и уж тем более — не докажешь.

А меж тем Грозный в руинах, местное население занято выживанием, военные и боевики заняты взаимным уничтожением и зарабатыванием денег.

Это не война.

Это бойня, затеянная упырями всех мастей. Как же надо ненавидеть и плевать на свой народ, чтобы учинить такое??

Вернусь — накатаю рапорт. Я готов воевать, но я не готов заниматься чёрт-те чем, полностью уверившись в том, что, дав присягу стране, оказался подчинённым тем, кто наносит ей ещё больший ущерб, чем внешние враги.

А Грозный смотрит на меня пустыми, мёртвыми глазницами вывороченных и обгорелых окон. Редкозубо щерится выщербленными и полуразрушенными зданиями. Жёстко принимает раздолбанными дорогами. Приветствует хмурыми и напряжёнными взглядами уцелевших жителей и своих вояк, находящихся на блокпостах, явно готовых стрелять при первой необходимости. Напряжение улиц ощущается кожей. Легендарная площадь Минутка — пустырь, заваленный строительным мусором и глыбищами размолотого бетона. Проезжаем мимо чудом уцелевшей палатки-ларька, заколоченного железными листами. На нём белой краской символ победы русского оружия — крупными буквами нарисовано слово «ХУЙ».

Закрываю глаза и представляю себе, что когда-то тут смеялись и бегали дети, ходили женщины в красивых платьях. Ездили автомобили. И никто не боялся… никто и представить не мог эти теперешние руины. Потом представляю, как выглядит моя родная улица. А как она может выглядеть, если…

— Леха!! Не спи!! Потом выспишься!! Это Грозный, тут, как в горах… а-то и хуже… — это Вася, один из новых знакомцев.

Он в бандане, солнцезащитных очках, натовском камуфляже, перчатках с обрезанными пальцами и облегчённых берцах. В руках АК с подствольником. Картинка из «Солдата Удачи» прямо, а не русский военный. Вот так сразу хуй скажешь, что это сержант русской армии — контрактник.

Я вообще заметил, тут вообще мало кто из тех, кто занимается войной, жалует нашу форму. Оружие — да. Форму — хуюшки.

Оно и понятно. Наш калаш хоть в болоте топи, хоть по пустыне валяй — стрелять будет. А вот форма…. И ткань говно, и краска. Камуфлирует, только если в грязи вываляться. Обувь вообще не обсуждается.

Но всё продаётся, или отбирается из вскрытых схронов. А-то и просто снимается с пленных. Вот тоже охуеть, армия, чтобы удобней воевать было, одевается в то, что отнимет и найдёт. Наша родная и могучая промышленность в это время тряпочки для протирания посуды делает… да не делает — в Китае закупает.

Ну, зачем пленному разгрузка?? Он себе ещё добудет, когда его выпустят. Тут так всё и идёт. Отловили — раскаялся — отпустили — завтра новая встреча в горах. Мы миролюбивые и милосердные. Высочайшая политика, призванная заставить нохчей сложить оружие. Их — жалко, своих — нет. Своих-то до хуя.

Ребята чуть изменили маршрут и высадили около комендатуры Ленинского района. Это территория мебельной фабрики. Когда-то фабрика, а сейчас укреплённый и готовый к осаде район. Во всяком случае, на КПП нам дают провожатого после того, как я называю фамилию Дмитриев.