Вячеслав Миронов - Я был на этой войне

— А пространство простреливается?

— Все как на блюдце. Технику не подгонишь. Сто пятьдесят метров площади, открытая местность.

— Тьфу! Дерьмо.

— Опять людей положим.

— Похаркаем кровью, похаркаем.

— Из-под плиты не вытащили мужиков?

— Нет. Никто и не пытался.

— Сколько их там?

— Уточнили. Должно быть двое бойцов из первого батальона.

— Слушай, вчера мародеры из батальона связи и тыловики таскали деньги. Где эти мешки с сокровищами?

— В тыл отвезли. Тут вообще была хохма. Пока мы здесь пупок надрывали и брали Госбанк, эти боевики громили частные гаражи. Машины расстреливали, взрывали. Для своих личных автомобилей набрали запчастей, как дурак махорки. А отец и сын Кулебякины вообще отмочили номер. У женщины отобрали норковую шубу, и она затем три квартала за БМП бежала. Все просила, чтобы отдали.

— Отдали?

— Нет, конечно.

— Тьфу! Боевики хреновы. С бабами воевать!

— Для кого война, а для кого и мать родна.

— Они еще и ружей охотничьих набрали. Карабинов, правда, мало, но ружей около двадцати штук.

— Как они их регистрировать будут?

— Хрен их знает. Что-то планируют.

— Крысы — они и в Африке крысы.

— Надо будет их пустить впереди себя, когда на Дворец пойдем, а сами заградительным отрядом будем выступать. И как в сорок первом году приказ — ни шагу назад. Вот тогда и посмотрим, как они будут метаться между двух огней.

— Размечтался. Скорее они будут заградотрядом у нас за спиной.

— Да. Родина знает своих героев.

— Мужик, выпить есть что-нибудь?

— Спирт.

— Угости.

— Держите, — он протянул нам фляжку со спиртом. Судя по весу, она была полная.

— Неплохо. Пойду поищу кружки и воду.

Юра пошел и принес три стакана и воды. Налили спирт и разбавили его водой. Вода была мутная. Попробовали подождать, когда осядет муть, но было бесполезно. Эх, глаза не видят, желудок не страдает. Мы чокнулись и выпили. На зубах захрустел песок. По вкусу было похоже, что в тухлятину добавили спирт. Но, тем не менее, в желудке стало тепло. Нормально. Разлили по второй. Эффект тот же. Ерунда. Красные глаза не желтеют. Самое страшное, что грозит, так это понос. Отлили немного спирта в свои фляжки. Набрали патронов и заполнили свои полупустые рожки. Взяли также и гранаты для подствольника и ручные. Моя «заветная» лежала в кармане. Такой своеообразный талисман. Дай бог, чтобы не пришлось им воспользоваться! Послышался рев мотора и лязганье гусениц по асфальту. Кто-то приехал.

Раздался топот ботинок и знакомый голос. В окружении офицеров появился Сан Саныч. Мало что осталось от его щегольского вида. Подворотничок был черный, как будто им чистили обувь. Как все, он был прокопчен, небрит. Лицо было все в мелких ссадинах и царапинах. Похоже, посечено мелкими камушками или осколками стекла. Форма была порвана во многих местах. Было видно, что ему тоже не сладко пришлось.

За ним шли офицеры штаба и управления бригады. Все приветствовали друг друга. Жива еще бригада. Среди прибывших был и Серега Казарцев. Он подошел к нам. Обнялись.

— Здорово, мужики!

— Здравствуй, Сережа, здравствуй, родной.

— Как вы здесь?

— Хреново, очень хреново.

— Ханкала, говорят, посылает на штурм Дворца. Ну, а мы не торопимся.

— Мы еле пробились с этой долбаной Ханкалы. Духи повсюду засады устраивают. К площади почти все подступы перекрыты. Духов как грязи осенью. Они нас не пускают на площадь, а мы их. Слоеный пирог, одним словом.

— Что про командира слышно?

— Нового или старого?

— Обоих.

— Про старого только известно, что лежит в Москве, в госпитале имени Бурденко, две операции сделали. Вроде нормально. Тьфу, тьфу, тьфу. Чтобы не сглазить. А про нового — что был на Ханкале, а потом потерялся. Пару раз выходил на связь. И все. А у вас?

— Ничего. Взяли этот гребаный Госбанк. Денег нет. Золота нет. Валюта фальшивая. Зато хватает денег старого образца. Бумага. Тыловики и связисты нагребли и утащили куда-то.

— Зачем им этот мусор?

— А хрен его знает, Сережа, зачем им этот мусор.

— У мародеров своя психика. Нормальные люди не поймут.

— Крысы.

— И мы то же самое говорили. Тут вчера с Юрой спать прилегли. Ну, проспали сутки.

— Ничего страшного, мужики, вам досталось. Потери большие?

— Охренительные. Там под плитой еще двое лежат. Когда доставать будем — никто не знает.

— М-да, остались от бригады только рожки да ножки. Если бы не десантники и «махра», то остались бы здесь навеки.