Павел Яковенко - Герои и предатели

Раны у лейтенанта заживали плохо. Его не лечили, но и не били, правда. Кормили плохо — какой-то жидкой бурдой и черным хлебом, но еду давали по два раза в день, и регулярно. Старика никто не забирал наверх. Можно было бы подумать, что о нем забыли, но это было не так. Пищу спускали и ему.

Почему так произошло, они оба не задумывались. Просто страшились, что все измениться. Старику не хотелось снова отправляться на тяжелую подневольную работу, а Юра боялся остаться в этой яме совсем один.

Каждый день бывший преподаватель научного коммунизма рассказывал Попову основы христианства.

Конечно, Юра и так кое-что слышал, не в вакууме же жил, но такую стройную систему изложения никогда не слышал. Да и где? Зачем раньше ему было бы это нужно?

Теперь же это было почти единственной темой разговоров. Попов попытался было спросить у старика, (как оказалось, его зовут Николай Петрович), как все же тот попал в Чечню в рабство, но тот дал понять, что не хочет больше разговоров на эту тему. Единственное, что он пояснил, так это то, что отправился путешествовать по святым местам, забрел на Кавказ, где какие-то добрые люди однажды затащили его, путешествующего пешком по горной дороге, в машину, и привезли сначала в одну яму, потом в другую, а потом он очутился здесь.

Все. Больше никаких комментариев. Так что говорили в основном о Священном Писании. По мере того, как Юра выздоравливал, он пытался спорить, задавать каверзные вопросы. Однако Николая Петровича это не злило. Наоборот, он стремился объяснить любую проблему. С чем-то иногда даже соглашался, но так переиначивал, что прав становился все-таки он, а не наивный Юра.

Однажды, (Юра не знал, что в этот день Ахмеда не было на базе), боевики вытащили его на поверхность. Паре «авторитетных» бойцов не нравилось, что «гяур» проживает здесь «как на курорте».

Сильно его не били. Били так, чтобы не нанести серьезных травм, но было очень больно. И все-таки, видимо, после ранения с организмом лейтенанта случилось что-то такое, отчего он стал совсем не устойчивым. После очередного удара Попов мгновенно потерял сознание…

Очнулся он от потока воды. Его, без особой осторожности, отливали из ведра. Тело ныло со страшной силой. Увидев, что он очнулся, мучители подтащили его к деревянной колоде, положили на нее ладонь, и взяли топор.

Все, что в этот момент переживал Юра, это острое чувство горечи, что он не смог подорваться на собственной гранате, как когда-то намеревался. Он безучастно смотрел на то, что делают боевики. Один из них взял топор, размахнулся, и топор со страшной силой вонзился в дерево рядом с большим пальцем.

Юра молчал, сцепив зубы. В это мгновение ему хотелось просто умереть.

Горцы остались недовольны. Они, видимо, ожидали чего-то другого. Собравшиеся вокруг них мальчишки засвистели, заговорили что-то по-чеченски, показывая на Попова пальцами. Один из них подскочил к лейтенанту со стороны головы, и ударил его ногой в лицо. Юра снова провалился во мрак…

Очнулся он много позже, снова в зиндане. Лицо горело, Попов ощупал его, но никаких переломов не обнаружил. «Я жив», — подумал он вяло. — «Может, зря это? Может, лучше бы я уже умер»?

— Николай Петрович! — позвал он. Голос показался ему слишком тихим, и он постарался прибавить звук.

— Николай Петрович! — позвал он еще раз, громче.

Никто не отозвался. Через некоторое время Попов понял, что он остался в яме один. Это было уже совершенно отвратительно. Не плакавший до этого почти ни разу, лейтенант прослезился. Слезы текли, стесняться было некого, и Попов даже не пытался их вытереть. Что-то ему подсказывало, что больше этого старика он не увидит никогда в жизни…

Ахмед был горячим сторонником независимости Чечни, за которую он долго сражался с оружием в руках. Однако независимое государство и религиозное государство были для него совсем разными вещами.

Превращения своей родины в некий халифат он вовсе не желал, и, более того, (о чем он старался не распространяться), считал это очень вредным.

По его мнению, настал тот самый момент, когда должна была строиться независимая, полностью самостоятельная Республика Ичкерия. Под настоящим суверенитетом, он, как хорошо образованный человек, понимал выбор правительства, международное признание границ, вступление в ООН, и прочие приятные вещи, свойственные сугубо независимым государствам.

Все это подразумевало мирное строительство власти, и, как ни крути, установление нормальных, бесконфликтных отношений с соседями. Даже с той же Россией. Точнее, как раз с Россией в первую очередь.