Павел Яковенко - Герои и предатели

— Ты знаешь, что такое кагал? — спросил Попов с улыбкой. Трудно было не улыбаться, глядя на неунывающее лицо Воробьева.

— Ага, так точно! — радостно сообщил боец…

Тронулись. Мимо поплыли берега, обрывы, до боли знакомые уже кусты и деревья. Юра вздохнул про себя. А потом решительно откинул всякую расслабленность и уныние. «Уныние — тяжкий грех», — сказал он сам себе. Смотреть в боковые стекла было затруднительно, так как и с его стороны, и со стороны водителя они были завешены бронежилетами. Остальных бойцов, тех, что находились в кузовах, лейтенант заставил броники одеть.

— Когда начнут стрелять, — жестко предупредил он, — сами поймете, насколько вам нужна эта вещь.

Они поверили ему на слово. Все-таки, что ни говори, это он провел в Чечне несколько месяцев подряд, а не они.

Попов думал, что сделал на данный момент все, что мог, и потому отдался приятному чувству передвижения. Впереди маячили, в клубах пыли, БМП второй роты, но над ними было высокое голубое небо с белыми пушистыми облаками, на горизонте можно было видеть строения, даже целые поселения. Юра достал карту, и попробовал сориентироваться. У него было отмечено место их последней дислокации, и благодаря спидометру, показывавшему количество пройденных машиной километров, а также некоторым уцелевшим с того времени, когда эту карту издали, ориентирам, ему удавалось примерно определять местоположения колонны.

Вдруг они остановились. Рация, находившаяся в кабине, и подключенная к автомобильному аккумулятору, молчала. Попов не решился сам выходить на комбата, а потому был в неведении — можно ли выйти и размять ноги, или не стоит. Но остановка затягивалась. Лейтенант вышел из кабины, скомандовал — «К машинам»! — и выпрыгнувшим бойцам разрешил расслабиться, и посидеть на сухой придорожной траве.

Место, конечно, было не самое приятное для отдыха, но по сравнению с сумрачным, пыльным и жарким кузовом и это было неплохо. По крайней мере, крепкий степной ветерок позволял хотя бы немного осушить пот.

— Как называется эта местность? — подошел к комбату любопытный Толтинов. Он вообще как-то искренне всем интересовался с какой-то научной точки зрения. И строго говоря, на взгляд Попова, гораздо больше напоминал студента — «ботаника».

— Эта местность, — ответил лейтенант, — называется Чеченская равнина… Кстати, Толтинов, скажи мне, братец, ты же ведь по виду — типичнейший «ботан». Ты как в армию-то попал, а не в институт?

Толтинов даже не обиделся, только грустно наклонил голову.

— Да я и поступал в институт — провалился просто. Первый экзамен у нас был математика. Билет мне попался самый неплохой: два теоретических вопроса я точно знал, и пример — такие мы в школе часто решали. Я всю теорию записал, а потом начал решать пример, а у меня не получается! Все делаю по правилам — а не получается! Мне потом уже объяснили, что это был нестандартный пример. Там были три переменные, и две нужно было представить как одну. На сообразительность пример. А я не сообразил. Время вышло, меня вызывают, я теорию рассказываю — все хорошо. А на пример глянули — а он не решен. Вот и все. Сразу двойка. На первом экзамене «два» — все. Вернули документы. Год курьером проработал у отца на заводе. Ради стажа. А потом сюда — в армию… Вот какие-то козлы вместо экзамена тест на сообразительность устраивают, а я пострадал!

— Бывает, — неопределенно протянул лейтенант, потому что не знал совершенно, что ему можно сказать Толтинову в этом случае, и нужно ли вообще что-то говорить.

— Куда после армии? — все же спросил он, потому что молчать было неинтересно, а рядом все равно больше никого не было. — Опять будешь поступать?

— Да, наверное, — ответил солдат. — Да нет, точно буду. Что же мне — без профессии жить? У меня от дома неподалеку строительный техникум есть. Поступлю туда. Там всегда недобор — все в институты ломятся, чтобы в армии не служить, а техникумы отсрочки не дают. А мне после армии бояться будет нечего — буду спокойно себе учиться.

— А если тебе твоя профессия не понравится?

Толтинов на минуту задумался, причем его нижняя губа, видимо, непроизвольно, поднялась на верхнюю, отчего боец стал похожим на толстого глупого гусака.

— Да ну! — воскликнул Толтинов. — Строитель — профессия нужная. Всегда нужная. В конце — концов, закончу техникум, можно будет еще куда-нибудь поступить. Выучусь. Я умный, просто невезучий.

Попов с усмешкой посмотрел на разоткровенничавшегося солдата, и поднялся. И сразу увидел, что боевые машины второй роты начали движение.