Владислав Шурыгин - Русский капитан

— Нет. Девчонкой была влюблена. А сейчас — нет. Он не мужчина. Тряпка. По любому поводу бежит ко мне плакаться. Надоело уже за три года ему сопли подтирать.

— А что не разводитесь?

— Зачем? Мне с ним удобно. Он как ребёнок. Что ни скажу — всё делает. Ну и, кроме того, квартира на него оформлена. Его родители её нам подарили. Пока свою не куплю разводиться не буду.

Николай совсем запутался…

— И как же вы живёте?

— То есть? — переспросила она. — Сплю я с ним. Ну, а на счет чувств ничего не оговорено…

— А Михаил, Борис?

Михаил… — Она замялась. — Ну, в общем… я сначала с ним познакомилась. С подружкой в ресторан к нему ходили. А потом на одном пати я с Борей встретилась… — Голос её на мгновение дрогнул.

«С Борей… Значит, она с ним? — с глухой ревностью подумал он. — Так вот значит что. А ты растёкся как масло по сковородке…» Её слова долетали как издалека, все перед глазами начало плыть, в голове зашумело. И он понял, что сильно пьян.

— …0н удивительный человек. Таких как он, в нашей стране единицы. В нём есть какая-то сила, перед которой невозможно устоять. Когда он с Михаилом создал нашу фирму — никто не верил, что из этого, что-то выйдет, а теперь мы известная фирма в Ростове. Он умеет так вдохновить людей, что самые неверующие работают по двадцать пять часов в сутки. Но деньги для него — ни что!

Её словно прорвало, и она спешила засыпать его информацией о Борисе:

— Скольким людям он помог. А сейчас Боря мечтает открыть в городе клуб, где будет собираться творческая элита — она сделала ударение на последнем слове. — И можно будет свободно встречаться без оглядки на всякое быдло. Он способен понять любого человека и говорить с любым.

Вот он с тобой говорил о Чечне, о войне. С уважением к тебе, к твоим заслугам. А ты зняешь, он у нас в Ростове провёл демонстрацию против чеченской войны?

— То есть? — непонимающе переспросил Николай — Какую демонстрацию?

— Обычную. Всего несколько десятков человек. Мы стояли посреди города и протестовали против этой бессмысленной войны. И это в нашем дремучем, сонном Ростове…

— Так против чего демонстрация-то была? — Ещё раз спросил Николай.

— Я же тебе сказала — против войны в Чечне. — Уже почти раздражённо ответила Алла — Против того, что бы мы туда лезли. Против нашей оккупации. Против того, что бы там бессмысленно гибли наши солдаты. Против геноцида чеченцев. Мы требовали отдать под суд военных преступников, развязавших эту войну.

В этот момент дверь открылась. В ярком свете коридора сначала обозначился Борис, за ним Михаил. В руках у обоих были бутылки с пивом.

— Самолёт летит — колёса стёрлись! — Петрушечьим голосом выкрикнул Борис. — Вы не ждали нас, а мы припёрлись!

Его лицо плыло. Купе перед глазами кружилось.

«…Протестовал против Чечни» — Стучало в висках. — «Значит мы оккупанты?» Николай вспомнил подорванный автобус, с детьми. «Значит, по его мнению, это правильно?'' Он вспомнил, как на его глазах в мокрой яме под корнями старого вяза у него на руках трудно умирал Антон Снегирев. Пуля разорвала ему печень. Он истекал кровью, но до ближайших наших позиций было больше десяти километров. Кругом было полно боевиков, и вызвать «вертушку» было просто невозможно. '«Значит он погиб зря? Значит, мы все оккупанты?!»

— Ну, что затих герой? — Шутливо ткнул его в плечо Михаил.

— …Бойцы вспоминают геройские дани и битвы, где вместе рубились они. — Продекламировал Борис.

Николай тяжело поднял голову. Мысли ворочались как старые жернова.

— Да вот, говорят, ты против войны протестовал? Против нас оккупантов…

Глаза Бориса мгновенно сузились, он отодвинулся.

— Это ты что ли лекцию провела? — Глухо бросил он Алле.

— Да, Борь, а что? Я же только правду — Растерянно произнесла та.

— Ну, так что с оккупацией? — процедил Николай.

— Никак. — Мягко ответил Борис, — Ложись, отдохни. Алла немного переборщила. Не будем из мухи слона делать.

— Вот как? — Николай зачем-то кивнул, — Слона! А как же с геноцидом быть?

— Ну, вот что, герой! — Неожиданно вмешался Михаил — Хватит тут духариться! Мы таких как ты видали. Не звени медалями. И мученика здесь не изображай. На нас это не действует. Ты домой едешь. Живой здоровый. Так радуйся, что ноги унес. Кому-то меньше повезло. Нажрался на халяву и теперь тут выделываешься перед нами. Лезь в свою койку и дрыхни!

Николая мгновенно захлестнула волна какой-то дикой, неуправляемой злобы.

— Да я тебя, сука, порву! — Он попытался вскочить и броситься на толстяка, но ноги неожиданно подогнулись, и он неуклюже плюхнулся на диван. «Боже, как я напился!» — Обжёг его едкий стыд.