Савва Дангулов - Кузнецкий мост

— Перед Иоанновым правнуком!..

— Это и есть смысл твоей формулы: память жива сознанием?

— Да, я это хотел сказать, Егор.

Бардин смолчал, но мысль его работала упорно: ничто не может объяснить существа бекетовской жизни, — это объясняет.

За окном сломалась сухая ветка — это услышали все, но на какую-то секунду Ирина восприняла это первой. Она точно ждала этого и, раскрыв дверь, выхватилась из дому, — вновь пахнуло горчайшей прелью.

— Сережа, Сереженька, это ведь ты? — не закричала, а запричитала Ирина.

Вошел Сергей, не вошел, а втолкнул себя в дом и, удерживая равновесие, оперся о косяк двери, ухватив одной рукой костыли.

Точно ветром взмыло Бардина — он рванулся к сыну и не сгреб, а повалился на него всей своей огромностью.

— Сергей… Сережа…

А Сергей добрался до стула, который пододвинул ему отец, опустился, выронив костыли: в тишине сухое дерево отозвалось громко, звук был пустым. Сергей дотянулся до костылей, зажал нерасторжимо, да и затих, печально глядя вокруг, точно в костылях и молчании было его спасение. Казалось, скажи он слово — и всем будет легче, но он молчал, обхватив костыли.

— Отвечать детям будем мы и объяснять детям — тоже мы. — Бекетов безбоязненно вернул разговор к существу. — Легко сказать: муки войны. Понять это и то нужен труд…

— Муки войны — это все, что не исцеляется… — сказал Мирон и точно осекся — тишина его остановила, тишина, что вдруг возникла и стала жесткой, — не надо было говорить, при Сережке, не надо.

— Да есть ли такое в жизни, что не исцеляется, дядя? — отозвался Сергей — не часто он называл младшего из бардинских братьев дядей, но сейчас решился — видно, Мирона мог выручить только он. — Коли не сшибло напрочь, то считай, что повезло…

— Спасибо, Сережа…

— Да за что спасибо, дядя Мирон?

— Не спрашивай: спасибо…

А Бардин не поднял головы, слышал все, но не было сил поднять ее — пуще всего на свете боялся этого разговора, хотел отвратить, да, видно, нет силы, которая бы отвратила. Вот так и просидел недвижимо до того позднего часа, когда гости разбрелись по не столь уж долгим углам бардинского дома, запасшись нехитрой поклажей, что приготовила Ольга, — нехитра поклажа из двух простынь да подушки.

В доме не было только Сергея — не иначе, вышел искурить свою горькую цигару. Бардин пошел вслед, однако на крыльце остановился. Сергей сидел под старой яблоней, где сиживал, как помнит Бардин, со своими тетрадками в далеком детстве. Он сидел опершись правой рукой о скамью, положив костыли на сиденье. Видно, он долго не курил — затяжки были крепкими. Каждый раз когда он подносил цигару ко рту, уголек пламени, разгораясь, освещал лицо, и от этого глазницы и впалость щек казались заметнее. И Егор Иванович вдруг поймал себя на мысли, что ему трудно подойти к сыну, и уйти отсюда тоже у него не было сил. Было такое чувство, что вон там сидит человек, трижды родной человек, само существование которого способно было объяснить все, что пережил Бардин в эти годы, пережил и еще переживет…

1968–1977

Кливденская клика — группа английских политиков, принадлежащих к крайне правому крылу консерваторов. Активно поддерживала заключение Мюнхенского соглашения с Германией. Противилась борьбе с германским агрессором.

Мы ждем премьера, он будет через несколько минут.

Какие новости из России?

Новости? Не очень-то добрые… Господин Бекетов вчера из России. Он лучше меня ответит на ваш вопрос.

Пулеметы… Верно?

Друзья, внимание!..

На Дворцовой, шесть, в Петербурге находилось Российское министерство иностранных дел.

«Лена-Голдфилдс» — акционерное общество, учрежденное в начале века в Англии для эксплуатации золотых приисков на Лене. В 1925 году по концессионному договору, заключенному с правительством СССР, предприняло добычу золота в Сибири, на Урале и на Алтае. Ввиду невыполнения англичанами принятых на себя обязательств, правительство СССР расторгло с «Лена-Голдфилдс» договор.

Перевод М. Зенкевича.