Владимир Рудный - Гангутцы

На этот аэродром летом сорокового года перелетели с южного берега Финского залива Антоненко, его ведомый Бринько и другие летчики-истребители. Осенний паводок плотина выдержала, и речушка свернула в сторону. Но весной вода прорвала все преграды и затопила аэродром. Случилось это апрельской ночью, в ливень. Летчики по авралу поднялись спасать машины. Копали под дождем канавы, водостоки, работали при свете прожекторов и еще до рассвета отвоевали у воды узкую полоску земли, чтобы поднять самолеты и перелететь на южный берег. Антоненко и Бринько тоже пришлось улететь. Однако Антоненко часто навещал ханковцев, — он всегда рад был случаю перелететь сюда хоть на денек. Так что полка на полуострове не было. На отвоеванной у воды площадке дежурила эскадрилья «чаек» капитана Белоуса, последняя из прилетевших на полуостров.

Все это Кабанов узнал еще в зале, на разборе. Авиации он придавал первостепенное значение, он любил летчиков. Потому он отправился на аэродром прежде, чем в другие части, даже раньше, чем в родную артиллерию.

Был воскресный день. Кабанов предупредил в штабе, чтобы о его выезде в части не сообщали.

— Где живут летчики, знаете? — спросил он шофера.

— В Доме авиации, товарищ генерал.

— Что еще за Дом авиации?!

— Бывшее финское казино. Там семьи живут. И капитана Антоненко жена с сыном тоже.

— Он кто — командир эскадрильи?

— Нет, капитан Антоненко — герой Балтики. Орден Ленина имеет. А командир эскадрильи тоже заслуженный человек. С самим Героем Советского Союза Иваном Борисовым летал.

— Ну хорошо. Давайте к вашему Дому авиации.

На скамеечке у подъезда двухэтажного здания сидел худощавый капитан в форме морского летчика. Он покорно склонил голову перед девочкой с косами, в пестром цветастом платье. Девочка хохотала, стараясь надеть на его голову венок из фиалок.

— Ну, папа! Что у тебя за голова огромная!..

Капитан вскочил, уронив венок. Он едва успел надеть фуражку. Кабанов смотрел на него, с трудом сохраняя обычную сдержанность. Внешность человека, который стоял перед ним, и орден Красного Знамени на груди говорили все. Бесформенный, словно наклеенный нос, белые губы, надбровья без единого волоска, щеки без румянца — все это выглядело неживым; но на мертвенно-бледном лице жили горячие, жгучие глаза. Такие же глаза были у девочки, глубокие и для подростка слишком серьезные. Они настороженно смотрели на генерала из-под темных густых ресниц. «Вот таким он был!» — подумал Кабанов, шагнув из машины навстречу летчику.

— Капитан Белоус. Командир эскадрильи истребительной авиации! — представился летчик.

Кабанов протянул руку.

— Здравствуйте. Кабанов. — Кивнув на девочку, он спросил: — Дочь?

— Екатерина Леонидовна, — сказал Белоус. — Ученица девятого класса гангутской школы.

— Папина дочка! — Кабанов едва не сказал: «Копия отца». — Будет моей Лидушке подружка.

— Ваша дочь комсомолка? — сурово спросила девочка.

— О-го-го! — раскатистым басом засмеялся Кабанов. — Да она у вас семейный комиссар!

— Она комсорг класса, а комсомольцев у них маловато, — вступился за дочку Белоус. — Разрешите, товарищ генерал, проводить вас на аэродром?

— Командира базы в гости не приглашаете? — Кабанов смотрел на Белоуса исподлобья, улыбаясь только глазами. — Осмотрим сначала ваш Дом авиации, а потом и на аэродром… — Он поднял венок и протянул его Кате. — Папе нужен шестидесятый размер. Придется, Катюша, переделать…

Катюше явно не хотелось расставаться с отцом. Она любила проводить с ним воскресные дни, и на Ханко уже привыкли к гуляющему об руку с красивой дочерью летчику, которого каждый старался приветствовать первым.

Белоус показал генералу квартиры летчиков и поехал с ним на аэродром.

Вешние воды уже спадали. Очистилась значительная часть летного поля. Кабанов обошел границу аэродрома, осмотрел запруду, за которой еще бурлила речушка, и решил, что здесь обязательно нужна настоящая дамба.

— А теперь прокатите меня над Гангутом, — сказал он Белоусу.

Белоус не спешил с ответом, искоса оглядывая фигуру генерала своими немигающими, без ресниц, глазами. Вес — девяносто, рост сто восемьдесят пять!

Кабанов разгадал его мысли и рассмеялся:

— Я уже советовал одному армейскому майору в прошлом году на Эзеле закрыть глаза и отвернуться, пока я не втиснусь в самолет. Так что, товарищ капитан, не сомневайтесь и выполняйте приказание.

— Есть исполнять приказание! — сказал Белоус. — Только закрыть глаза физически не могу, товарищ генерал. Не закрываются, дьявол их побери… Вчера с южного берега к нам в гости прилетел капитан Антоненко. Разрешите, товарищ генерал, передать ваше приказание ему?