Владимир Рудный: Гангутцы

Член правительства показал ему те строки договора, в которых говорилось о задачах Ханко: создать базу, способную оборонять от агрессии вход в Финский залив.

— Вы назначены комиссаром базы, — сказал он Расскину. — Отправитесь самолетом. В этом году база должна принять боевые корабли. Как моряки называют вахтенного на носу корабля?

— Впередсмотрящий! — вставая, ответил Расскин.

— Запомните: Гангут — впередсмотрящий Советского государства на Балтике. И пока это единственная наша база в открытом море. Ну, желаю вам успеха, — пожимая Расскину руку, сказал член правительства и с улыбкой добавил: — Товарищ впередсмотрящий!.. «Прямо по носу бревно!» — так кричат вахтенные?

— Бывает иначе: «Прямо по носу мина!»

— Вот и смотрите, чтобы ни бревен, ни мин не было на пути нашего корабля.

Расскин вышел из Смольного и сказал шоферу:

— В Кронштадт. На линкор.

Десять дней спустя на Особом аэродроме снятый с финского фронта пехотный батальон грузил в кабины тяжелых бомбардировщиков ТБ-3, переоборудованных под транспортные самолеты, оружие, ящики с патронами, баяны, лыжи, вещевые мешки.

Комендант аэродрома в белом, комбинезоне переходил от самолета к самолету, покрикивая на солдат аэродромного обслуживания, вместе с ним назначенных на Ханко:

— Лопаты, лопаты грузите!.. Прилетит капитан Антоненко — заставит вас руками снег разгребать…

На аэродроме всю зиму находилась истребительная часть капитана Антоненко, и комендант аэродрома забыть не мог вьюжных дней и ночей, когда ему и всем его помощникам приходилось воевать с пургой, расчищать от сугробов старт.

В стороне грузились летающие лодки, эмбеэрушки, как их ласково звали на флоте, нелепые, неуклюжие на снегу, на лыжах; на них была назначена отдельная флотская рота из отборных матросов — с кораблей и из десантных отрядов недавней войны; рота была собрана для новых десантов, личные вещи каждый сдал на хранение, зашив в мешок с адресом родных, — на всякий случай, чтобы в бой идти налегке, а добро не пропало; но вот война кончилась, а роту, как была налегке, перебросили сюда, на Особый аэродром, и определили на Гангут; матросы держались было особняком, как и положено морскому братству. Только эмбеэрушки оказывались тесны, братство поломалось, и моряки смешались с пехотой возле тяжелых брюхатых бомбардировщиков.

Возле флагманского самолета солдаты в белых полушубках и матросы в черных шинелях окружили лейтенанта Репнина — командира взвода саперов.

— А ну… Богданов вас звать?.. За сколько суток современный корабль дойдет от Кронштадта до Ханко? — спросил Репнин рослого матроса, не по сезону одетого в тонкосуконный бушлат и щегольскую бескозырку с золотой надписью на ленте: «Подводные лодки».

Бушлат выглядел на Богданове недомерком. Бескозырку он надвинул на лоб, оголив весь затылок.

— Смотря какой корабль, — не торопясь, пробасил Богданов и поправил бескозырку. — Нормально — за сутки.

— Что значит техника, товарищи! — Репнин усмехнулся, подумав: «Обстоятельный матрос! Зря слова не вымолвит». — А сколько времени из устья Невы до Ханко шла гребная флотилия Петра? Вы, Думичев, знаете? — Репнин склонился к пареньку, который минуты не стоял на месте спокойно.

Тот выпалил, как заученный урок:

— Два месяца, товарищ лейтенант. Своим паром шли!..

— Правильно, Думичев! — рассмеялся Репнин. — Как говорили: на мужицком топливе. Однако на этом топливе гребцы Петра одолели сильнейший на морях флот… Дайте-ка, Думичев, шест.

Думичев с готовностью протянул шест от миноискателя и шепнул соседу:

— Ученый человек лейтенант! Любит карты рисовать!

А Репнин, все больше увлекаясь, чертил на снегу контуры Ханко.

— Флотилия стояла вот здесь, у перешейка. А шведский парусный флот — вот тут, у мыса Гангут. — Репнин наносил на снег малопонятные значки. — На перешейке саперы Петра вырубили лес. Строили помост, чтобы перетащить часть галер из Финского залива, вот отсюда, в Ботнический. — Репнин решительно перечеркнул самое узкое место полуострова, где предполагался перешеек, соединяющий Ханко с материком. — Но в это время в Ботнический залив пожаловали шведы.

— Пронюхали! — тревожно, будто речь шла о современных боях, воскликнул кто-то в толпе.

— Бдительности не было. Шпионы донесли.

— Были шпионы, — подтвердил Репнин. — Из местных. Исторически доказано.

— Шкуры! — лениво произнес Богданов.

— Шкуры-то шкуры, но шведов это не спасло, — успокоил слушателей Репнин. — Петр сейчас же изменил свой план. Дождался штиля. Приказал гребцам нажать на весла. Шведы и догнать не могут — ветра нет — и огнем не достают. Мимо мыса Гангут флотилия прошла в Ботнический залив, прямо на эскадру Эреншельда, в лоб. И тут — врукопашную!