Роман Кожухаров: Штрафники против «Тигров»

— Никак нет, товарищ майор…

— Ну и хорошо. С богом… Действуй…

Как только стемнело, группа, навьюченная мешками с противотанковыми минами, гранатами и прочим вооружением, углубилась в лесок. Поначалу между сосновых стволов идти было легко. Но потом начался лиственный лес, и чем дальше, тем гуще. Уже около трех часов они без передышки двигались по непролазной лесной чаще. Заросли становились все непроходимее, а темнота — все непрогляднее.

Аникин строго держался азимута по компасу, выданному начальником штаба вместе с картой, на которой красными точками были отмечены районы возможной дислокации вражеских танков. По данным авиаразведки, немецкий танковый батальон разделился на несколько групп. Эти группы, равные по численности взводам, рассредоточились в нескольких селах по дуге, основание которой проходило вблизи города Броды. Для группы Аникина было указано направление в район села Гончаровка.

— Не иначе как заблудились, командир… — прохрипел Талатёнков. Он шел третьим по счету, вслед за Карпенко и Жилой. Андрей двигался следом за ним, получалось — в середине группы.

— Не бзди, боец, — шепотом отозвался Карпенко. — Думай о тех, кто идет следом. А то товарищам дышать нечем будет… Думай лучше, как правильно мину под гусеницу ставить.

Битый час перед этим бывший гвардии сержант рассказывал своим товарищам-штрафникам об устройстве и принципах работы противотанковых мин. Каждый, в зависимости от комплекции, тащил сейчас в своем вещмешке по три, по четыре.

— Скорей бы уж их использовать к чертовой матери, — не выдержал Талатёнков. — А то они мне весь хребет отбили. Тяжеленные, сволочи…

— Меньше шума, Талатёнков… — произнес Аникин. — Мы тут возле хутора кружимся. В любой момент на местных можем нарваться.

— А почему бы и нет, товарищ командир… — отозвался намного тише Телок. — На хуторах обычно хозяйские дочки такие ядреные. А по уму — чистая пшеница. Делай с ней что хошь: хошь — просевай, хошь — обмолачивай… Опыту никакого.

— Слышь ты, опытный… — глухо откликнулся Жила. — Зато батьки у этих дочек такие опытные… В момент тебя и просеет, и обмолотит. Три шкуры спустит с тебя и в амбаре повесит их, сохнуть… Себе на сапоги…

— Я бы с превеликим удовольствием сейчас подсох, — сострил Талатёнков. Об этом же наверняка думал каждый в группе. От сырого ночного воздуха и мокрой листвы бойцы промокли до нитки — от шинелей и кацавеек до надетых под низ гимнастерок и исподнего.

— Да, костерок бы теперича… — задумчиво произнес чей-то голос из шедших позади Аникина. Он был такой сиплый, что Андрей не сразу признал в его обладателе Чесничанского.

— Не понимаешь ты, дурья башка, что местные — эсэсовцы, до зубов вооруженные… — откликнулся Карпенко. — Фашисты из них целую дивизию сколотили. Да еще танки им в подмогу наслали. А теперь думай: если у этих сельских и хуторских братья, мужья, сыновья — в фашистах, кому они помогать будут? А, скумекал? Только сунься к ним, они тебе такой костерок сделают… Дымок от тебя останется.

— Ну, это мы еще посмотрим… — так же сипло ответил Чеснок.

— Слышите… — вдруг замер шедший вторым Талатёнков. Он остановился так неожиданно, что Аникин чуть на него не налетел.

— Ты чего?.. Черт… — выругался Андрей, толкнув бойца автоматом вперед.

Растянувшаяся было цепь подтянулась и встала.

— Девятов… — окликнул Аникин.

— Да, товарищ командир, — раздался бодрый голос. Вот боец, ни дождь, ни усталость его не берет.

— У кого там котелок звенит? Черт подери… — выругался младший лейтенант. — Я же сказал: уложить вещи так, чтобы никакого шуму и звону при движении не было.

— Это у Мадана, товарищ командир… — со смешком ответил Девятов.

— Это он об мины, товарищ командир, — откликнулся сам Мадан. Голос его звучал так жалобно, что, казалось, он вот-вот расплачется.

— Так зафиксируй его так, чтобы он, мать твою, не гремел на весь лес… — раздраженно выговорил Аникин. Зря он взял этого салагу в группу. Тоже, нашелся еще… доброволец… Теперь одно мучение с ним. Аникин был зол на себя и из-за Мадана, и из-за того, что они плутали по этому чертовому лесу, которому не было ни конца, ни края.

Жила и следом за ним Карпенко продолжали трещать ветками, расчищая группе путь впереди.

— Товарищ командир, слышите… — опять проговорил Телок.

— Ну что там… Что я должен услышать? Жильцов, Карпенко, притормозите чуть… Тише все… — устало проговорил Аникин.