Вадим Кожевников - Это сильнее всего [Рассказы]

У Чекарькова, например, для таких случаев свой прием. Он не назад к своим ползет, а туда, к немцам. Немец его ищет позади того места, где сигнал заметит. Немец уверен, что человек бежать в таком случае должен, а Чекарьков, учитывая эту немецкую психологию, поступает как раз наоборот…

Как, ничего не боится? У него свой страх есть. Например, простуда. Как-то у самого их расположения на него кашель напал. Немцы огонь открыли, еле ноги унес. Теперь всегда шею шерстяным шарфом кутает, будто тенор из ансамбля. Понятно, кому же охота помереть от такой глупости, а он человек популярный, ему особенно неловко по своей вине повреждение получить.

Риску, конечно, достаточно. Но если каждый шаг и секунда в учете, тут не риск, а тонкий расчет.

Чекарьков работает сейчас в чистом поле. Место открытое. Но выползает он на свой пост не ночью, а с рассветом. Рискует? Нет, зачем. Солнце откуда подымается? С востока. С нашей стороны. Кому оно первому в глаза засвечивает? Немцу.

Вот, пока тень с поля не сползла, Чекарьков и доползает. Выспался, голова свежая, видать хорошо, когда немца всего освещает. А вот, когда солнце заходит и тебе в глаза светит, тут он больше на землю глядит, какие там тени написаны. Немцы самоходные пушки на выходе из леса замаскировали. Шум моторов они своей авиацией прикрыли. Только Чекарьков их изобличил. Рисунок кромки леса оказался не такой, как вчера. Он и задумался. Ночью мы уточнили разведку, огоньку дали. На следующий день Чекарьков не только тени, но и самой опушки не нашел…

Именно. Конечно, счастливым себя чувствовал.

Вы не торопитесь? Разрешите еще заметить.

На войне, видите ли, люди характер свой полностью обнаруживают. Немцы — свой, а мы — свой… Да я не вам, всем могу сказать, свидетельствую, что у немца таких Чекарьковых нет и не будет, так и запишите. Капитан Аниканов, который в немецких расположениях больше времени провел, чем у себя в части, то же свидетельствует.

Вот что рассказали мне о Чекарькове. А недавно мне привелось увидеть его. Мне снова пришлось побывать в этой гвардейской части.

Я попал на митинг, устроенный в честь прихода бойцов нового пополнения. И вот на просеку вышел боец и остановился. Он искал глазами, к кому обратиться и попросить разрешение присутствовать. Звезда ордена Отечественной войны второй степени блестела у него на груди рядом со значком гвардейца. И тут мы услышали команду: «Встать!»

Майор Лютов подошел к опоздавшему строевым шагом и первый приветствовал его. Удивлению моему не было предела. Но, когда я услышал фамилию, я все понял. Это воздали почесть мастеру. Ибо ничем другим нельзя было лучше выразить сейчас свое уважение к умению человека, чем это сделал майор Лютов, боевой вожак комсомола прославленной гвардейской части.

Я следил за выражением лица Чекарькова, за его живыми глазами, в углах которых лежали усталые, напряженные светлые морщинки, какие бывают только у снайперов и у летчиков. Чекарьков, обращаясь к молодым бойцам, рассказывал, каким должен быть разведчик.

Чекарьков любил свое дело, как любят единственное, главное, — воинственно и страстно любил.

И вот это выражение восторга, которое было на лице Чекарькова, когда он рассказывал о том, каким должен быть разведчик, я увидел, оглянувшись, и на лицах молодых бойцов.

Что же касается самой ораторской манеры Чекарькова, то она была не совсем складная. Он все время держал руки по швам, глядел в одну точку, стесняясь встретиться с кем-нибудь взглядом. Но лицо его было такое воодушевленное и слова такие строгие, что нельзя было не подчиниться их силе.

Наступали сумерки, сырые тени ложились на землю. Сосны стали похожими на остроконечные башни. И опять я вспомнил то одинокое дерево, заплаканное длинными смолистыми слезами. Какое оно сейчас? Помнит ли его Чекарьков, — летящее, гибкое, с разбитыми крылатыми ветвями, прекрасный живой памятник мудрой отваге человека?

И еще я подумал о том, что в этой тяжелой войне сурово состязается с врагом весь гений моего великого народа, — сколько удивительных талантов сверкает в этих умельцах, отважных мастерах своей воинской, строгой и священной профессии.

1944

В сентябре 1941 года на юхновский аэродром приехали военные корреспонденты. Здесь базировались бомбардировщики ТБ-3. Эти пожилые машины уже во время финской кампании летали только во фронтовые тылы.