Андрей Орлов - Черный штрафбат

— Я служу в разведотделе Первой дивизии генерала-майора Буняченко, — с какой-то непонятной гордостью сообщил Сосновский. — Руководство дивизии подчиняется непосредственно генералу-лейтенанту Власову Андрею Андреевичу, командующему армией.

— Вы служите в СС, Егор Максимович?

— Формально — да, — вздохнул Сосновский.

Зорин поморщился. Генерал-майор Власов, кавалер двух орденов Красного Знамени, со своей 20-й армией отлично зарекомендовал себя под Москвой в сорок первом. Именно его солдаты у Красной Поляны в 27 километрах от Красной площади остановили части 4-й танковой армии немцев и отправили их в бегство, выбили из Солнечногорска, Волоколамска. За эту битву Власов получил прозвище «спасителя столицы». О нем даже книгу собирались написать по заказу Главного политуправления. Даже название придумали — «Сталинский полководец». В 42-м командовал 2-й ударной армией, был заместителем командующего войсками Волховского фронта. В мае сорок второго попал в окружение со своей армией, выбирался с изнурительными боями, попал в плен. И неожиданно для всех согласился возглавить «Комитет освобождения народов России» и Русскую освободительную армию, набираемую из советских военнопленных.

— Вы считаете нас предателями, — усмехнулся Сосновский. — Ваше право. Но в нашей армии воюют сто тридцать тысяч бойцов — неужели вы считаете, что все они предатели и трусы? Эти люди ненавидят бездушный коммунистический режим…

— Ну да, режим фашистов, конечно, очень душевный, — хмыкнул Игумнов.

— Сотрудничество с Гитлером — это временная политика…

— Прервем дискуссию, — предложил Зорин. — У всех свои причины стать предателями, согласен. Но мы не специалисты — различать оттенки дерьма. Поговорим о насущном, Егор Максимович.

— Обещаете сохранить мне жизнь, если я все расскажу? — Сосновский, не мигая, смотрел на Зорина. И даже подбородок перестал дрожать.

— Еще чего, — фыркнул Игумнов. — В расход и только в расход.

— Перышком по горлу и в отвал, — хихикнул Фикус. Он как раз поигрывал ножичком — с филигранной точеной рукояткой.

— Тогда я ничего не скажу, — предупредил предатель. — Можете убивать прямо сейчас. А времени у вас не так уж и много — если вам, конечно, интересно знать, что происходит… в поместье пана Вольского.

«А ведь этот тип — кладезь информации для наших, — задумался Зорин. — Сунем под сиденье или в багажник — довезем уж как-нибудь. Потерпит, не барин».

— По рукам, Егор Максимович. Колитесь. Кстати, кем вы были в гражданской, так сказать, ипостаси?

Сосновский поморщился:

— Это так важно? С тридцать восьмого года работал начальником районного отделения милиции…

— Ах ты, шкура! Позоришь порядочное имя офицера советской милиции! — возмутился Новицкий и тоже занес кулак. Пришлось и этого приструнить. Фикус согнулся от хохота.

— Ну, в натуре… Говорил же, что все менты — гниль позорная… Эй, эй, убери грабли, Петр Николаевич, чего ты тут возбух? Нормальный ты мужик. Мы же с тобой почти друзья. Ну… в смысле, тайные друзья. Но согласись, таких, как ты, с гулькин хрен…

Как поссорились Егор Максимович и Советская власть, Зорина интересовало меньше всего. Суть дела состояла в том, что на данном участке местности, примерно в трехстах метрах от места проведения допроса и в полуверсте от населенного пункта Барковичи (это на севере) располагалась абверштелле — разведшкола военной разведки Абвер. До 39-го года там было поместье землевладельца Вольского (под Барковичами — обширные сельскохозяйственные угодья), с 39-го по 41 — й в усадьбе располагался штаб дивизии РККА, а в августе 41-го поместье облюбовал Абвер — под учебное заведение для подготовки агентуры и диверсантов для заброски в тыл советских войск. Школа функционировала почти три года — днем и ночью ковала кадры. Многие ее «выпускники» блестяще выполняли задания в советском тылу, кто-то прижился на советской территории в качестве постоянных агентов. Работал центр вербовки и перевербовки — обрабатывали бывших офицеров Красной армии, работников партийного, хозяйственного актива, отловленных советских шпионов… В данный момент, понятно, школа уже не функционирует, учеников вывезли на запад еще на прошлой неделе, последняя заброска окончивших заведение осуществлялась, дай бог памяти, недели три назад — это были офицеры Советской армии, чьи семьи остались у нацистов в качестве заложников. Но персонал — вернее, часть персонала, включающая начальника школы подполковника Абвера Герхарда Хоффера — пока еще здесь. И будут находиться в школе, пока специальная команда не вывезет архивные материалы и рабочую документацию — а это увесистое «собрание сочинений». Да, грузовик, набитый солдатами, — это, видимо, и есть та самая команда, присланная из Жмеричей. Погрузят документацию и ходу. Оставлять такое сокровище русским — преступление. Уничтожать — жалко и глупо. Погрузка должна занять не менее часа. К сожалению, все приходится делать спешно — никто не знал, что русские начнут наступление три часа назад. Данный участок фронта оголен — русские танки могут прорваться в эту местность уже часа через три…