Андрей Орлов - Черный штрафбат

— Спасибо, Ада, за предупреждение… — Он нашел ее руку, нежно погладил. Почувствовал, как ее кожа покрывается мурашками. — И все же, Ада, почему вы нам помогаете? Только потому, что мы спасли ваши жизни?

— Да какая вам разница, господи… Мой жених Йосеф с первого дня был мобилизован в Красную армию… Он не успел спрятаться, его забрали, постригли, увезли на призывной пункт. Он живой до сих пор, пишет письма, в последний раз из смоленского госпиталя, просит, чтобы я молилась за него. Как я могу допустить с вами такое, даже если ненавижу вашу власть?… Мой Бог меня не простит — за одного молюсь, других таких же обрекаю на смерть… До рассвета еще несколько часов, я пришла предупредить заранее. Через дверь уходить нельзя, вылезайте в эту дыру. С этой стороны есть единственная тропа, по которой можно выбраться из лагеря. О ней не знает даже Фильман, мы с девчонками Сарой и Кармелой обнаружили ее случайно… За сараем терраса, взбирайтесь на нее, там кусты — и вправо до конца, пока не упретесь в скалу… Будет щель, она узкая, но вы протиснитесь… И взбирайтесь по камням наверх — там можно доползти до края котловины. А дальше лес. Это северо-западное направление, так и идите. Перейдете дорогу, на которой мы с вами встретились… Это единственное направление, где можно пройти. Во всех других вы завязнете в горах и в чаще… Всё, я должна уходить, если заметят, что меня нет, будут большие неприятности…

В возбуждении она склонилась к нему совсем близко. Он коснулся ее плеча, она вздрогнула. Вот же как бывает — и боится, словно прокаженных, и неприязнь испытывает, и спасти хочет…

— Спасибо, Ада, огромное спасибо… — Он хотел еще что-то сказать, но девушка уже, виляя, как червячок, выползала из сарая.

— Ну, и дела-а… — шумно выдохнул Игумнов. — Ну, что, мужики, спасибо, как говорится, этому дому…

Они выдавливались из сарая по одному — молчком, без суеты. Взбирались на террасу, пропадали за кустами. Зорин уходил последним. Вскарабкался на шершавую каменную глыбу и прежде чем нырнуть в переплетение ветвей, оглянулся в последний раз на лагерь. Сонная тишина окутала котловину. Слабый ветерок покачивал верхушки деревьев. Бараки и подсобные помещения отряда едва очерчивались в темноте. Где-то в центре горел бледный огонек — ночные часовые пользовались масляными лампами. Словно в мире параллельном побывал, ей-богу… Сбросив оцепенение, он заработал локтями, продрался через колючие ветки. Пополз на четвереньках к краю плиты, нашел на ощупь провал, пристроил правую ногу, отыскал опору. Полз вверх, лавируя между камнями — в лунном свете хорошо просматривались истертые подошвы ползущего впереди…

Он перевалился через гребень, машинально пересчитал колеблющиеся во мраке головы.

— Ладно, хоть накормили, — проворчал Ванька Чеботаев.

— Кажется, дождик не за горами, — прошептал Гурвич, и все задрали головы. С юга надвигалась огромная махровая туча. И не только туча! Втянули головы в плечи, когда раздался знакомый каждому солдату сверлящий череп свист. Осветилось небо — попутно взмыла осветительная ракета. Мощный взрыв потряс самое чрево партизанского отряда! Оранжевая вспышка, фонтан — и часть барака буквально поднялась на воздух!

— Ни хрена себе дождик… — только и успел пробормотать Фикус, как началась безумная свистопляска! Минометная батарея расположилась за южным гребнем котловины. Координаты цели минометчики знали. За первым взрывом разразилась целая вакханалия! Котловина в буквальном смысле взорвалась! Затяжная серия грохочущих вспышек, и все стало видно как на ладони. Взрывались бараки, сараи, взлетела на воздух кирпичная печь, в дыму мелькали фигурки полуодетых людей. Бежать им было некуда — метались, падали, пораженные осколками. Огненный шквал буквально накрыл ограниченное скалами пространство. Осветительные ракеты продолжали взлетать. Пулеметы заработали на гребне — стрелки выискивали одиночные мишени, валили женщин, детей, стариков. Котловина стонала от боли и отчаяния. Плотная муть застелила Зорину глаза. Он плохо понимал, что делает. Вывалился из-за гребня, пополз вниз, отчаянно работая локтями. Остановил его только взрыв, прогремевший шагах в сорока по склону и разнесший вдребезги сарай, где им так и не удалось доспать. Минометчик перестарался — жахнул с перелетом. Он зажал голову руками — окатило комьями земли.

— Куда, блаженный? — ахнули за спиной. Его схватили за лодыжки, потащили обратно, перевалили через гребень.