Юрий Стукалин: Последний защитник Брестской крепости

— Зачем?

— Военное дело развивалось, требовались новые способы защиты от нападения, — пояснил Кожевников. Дашка положила ему голову на плечо и внимательно слушала, а он продолжил: — Вот ее и перестраивали постоянно, улучшали. Стоит она на четырех островах. Главное укрепление на Центральном острове — Цитадель, которую солдаты ласково называют «Старушкой». С трех сторон ее прикрывают три других укрепления. Самое большое — Корбинское. Оно закрывает Цитадель с севера и востока. Потом идет Волынское. Оно на юге. И последнее — Тереспольское, на Западном острове, где я и служу, собственно, — на самой границе. Все острова соединены с Цитаделью мостами и воротами. В общем, мы тут, как за каменной стеной, в прямом смысле.

Заметив, что Дашка закрыла глаза, Кожевников подумал, что дочери не особо интересна его заунывная лекция:

— Ты поспи лучше, умаялась ведь с дороги. А завтра я тебе экскурсию устрою.

Старшина смотрел в окно, как медленно угасает этот субботний день, а заходящее солнце постепенно окрашивает все в розовые тона. Уставшая Дашка дремала, положив голову ему на плечо. Он сидел, боясь шелохнуться и разбудить ее, впервые за многие дни ощутив удивительное спокойствие на душе…

— Товарищ старшина! — Голос Азизбекова, казалось, доносился издалека. Кожевников не заметил, как и сам задремал. — Товарищ старшина! — снова повторил водитель. — Приехали.

Кожевников открыл глаза. Они въезжали в крепость, Дашка уже проснулась и с восторгом осматривалась вокруг.

— Дядя Володя! — радостно воскликнула она, указывая на стоящего у крыльца лейтенанта Сомова, усердно начищавшего щеткой сапоги.

Сомов был в галифе и белоснежной нижней рубашке. Он окунал щетку в большую банку с ваксой и рьяно натирал голенища.

«Эмка» лихо затормозила в двух метрах от лейтенанта, обдав его клубами пыли.

Когда пыль улеглась и Кожевников с дочерью выбрались из машины, Сомов стоял, уперев руки в бока. Белоснежная рубашка теперь была серой.

— Рядовой Азизбеков! — грозно выкрикнул лейтенант, отряхиваясь.

— Я! — Водитель встал перед командиром навытяжку. Ему уже доводилось испытывать на себе горячий нрав лейтенанта, и сейчас он старался не дышать.

— Вы хотите оставить меня без машины? Объявляю вам выговор за халатное отношение к казенному имуществу. Ясно?

— Так точно! — отвечал, задрав подбородок, рядовой.

Даша едва сдерживала улыбку, понимая, что Гусейн красовался перед ней, хотел поразить ее своей лихостью. Но, поглядев на Сомова, сразу поняла, что тот настроен серьезно. Спасая горячего парня от гнева командира, Даша вышла вперед:

— Дядя Володя!

— Ба! Дашка! — Заметив ее, Сомов сразу посветлел. — Какая ты красавица стала, прям не узнать! Дай-ка я тебя обниму.

Дарья подбежала, чмокнула лейтенанта в щеку, а Кожевников тем временем незаметно сделал красноречивый знак проштрафившемуся водителю — «Уезжай». Азизбеков, быстро выгрузив чемодан, прыгнул за руль, и «эмка» умчалась, оставив после себя лишь следы на песке.

— Проголодалась, поди, с дороги? Там Катька уже на стол собрала давно, остывает. — Лейтенант приглашающим жестом указал на крыльцо. И тут вдруг растерянно оглядел двор, где только что стояла машина. Кожевников перехватил его взгляд, улыбнулся и пожал плечами.

Сомов рассмеялся:

— Угробит он мне машину, лихач!

Многие офицеры проживали на территории крепости, что давало им ряд преимуществ перед теми, кто квартировался в городе. Во-первых, личный состав всегда был рядом и командир всегда точно знал, что происходит во вверенном ему подразделении. Во-вторых, не надо было тратить время на дорогу, добираясь из Бреста на службу и обратно. Вместе с офицерами здесь жили их семьи.

Лейтенант Сомов, его супруга Катя и их пятилетний сын Алешка занимали две уютных комнаты в общежитии комсостава. Получив от дочери телеграмму, Кожевников хотел устроить Дашку в городе, но Катерина, узнав о ее скором приезде, сразу твердо сказала: «Поживет у нас, хоть чаще видеться будете». А когда старшина, опасаясь доставить друзьям неудобство, попытался возражать, она нашла слова, чтобы убедить его: «Снимать угол в городе недешево. Так что пусть поживет у нас, заодно и за Алешкой присмотрит, пока мы на службе».

Втроем они вошли в дом. На столе уже дымилась картошка, лежали в миске ярко-красные помидоры, пупырчатые огурцы, поблескивали стрелы зеленого лука. После небольшой суеты в тесном коридорчике, приветствий и радостных восклицаний Катерины все расселись за круглым столом.