Юрий Стукалин - Последний защитник Брестской крепости

— Так кто вы? — повторил вопрос Черный.

— Капитан Волошин, начальник штаба батальона связи. — В сумрачном свете коптилки Кожевников увидел говорившего. Высокий статный человек в местами разодранной и прожженной гимнастерке. Его шатало, он практически падал от усталости.

Он обвел рукой находившихся в помещении людей:

— А это мое войско.

Присутствующие тоже представились — кто и откуда. Эти люди прятались здесь не первый день, и запах в подвале стоял тяжелый, затхлый.

— Надо сказать, вам крупно повезло, что добрались сюда. — Волошин взглянул на Черного. — Этот участок отлично простреливается немцами из Дома офицеров. Но у них тоже с боеприпасами беда. Их группа отрезана от своих частей, так же, впрочем, как и мы.

— Больше нас было, — с горечью в голосе сказал Черный. — Из сорока бойцов… всего девять осталось. Спасибо, что ваши стрелки нас прикрыли, а то фашист-пулеметчик всех бы положил.

— Ну, добрались, и хорошо. — Волошин дружески положил старшему лейтенанту руку на плечо. — Размещайте своих людей. Райских условий предложить не могу, сами сидим тут, как крысы, в темноте, изнывая от жажды и голода, но вместе воевать будет легче.

— Какое сегодня число? — спросила Кожевникова девушка в некогда белом, а теперь темно-буром от грязи и запекшейся крови медицинском халате.

Старшина пожал плечами, он уже потерял счет времени. Но там, на Западном, он хотя бы наблюдал смену дня и ночи. А здесь, где всегда сплошной полумрак, людям проще запутаться.

— Кажется, двадцать пятое или двадцать шестое, — ответил Кожевников, а затем помотал головой: — А может, двадцать седьмое. Не знаю.

Он действительно не знал, а отвечал ей, лишь бы хоть что-то сказать. У него снова было тошно на душе. Он думал о том, где сейчас его дочь. Может, она так же прячется в казематах среди раненых солдат и умирает от жажды?

— Это наша Женечка, — подошел к ним Волошин, — наша надежда. Она тут заведует ранеными. Чудом добралась до нас с Южного острова. Работала там в госпитале санитаркой, ушла с острова еще до начала бомбежек.

Кожевников хотел было спросить, что происходит на Волынском укреплении, но передумал. И так все ясно. Наверняка везде одно и то же.

— Воды бы раненым… — извиняющимся тоном произнесла Женечка, глядя в глаза Кожевникову.

Старшина поразился этой девушке. Она просила воды не для себя, а беспокоясь исключительно о раненых и умирающих бойцах.

Кожевников отстегнул флягу и передал ей.

— Наши действия, товарищ капитан? — обратился Черный к Волошину.

— Держим оборону. Наверху, у амбразур, дежурят солдаты. Немцы несколько раз сюда совались, но пока, как видишь, безуспешно. Мы первые ряды сразу скосили, благо тут бой вести удобно. Но они гранатами нас забросали. С северной стороны пришлось завалить ходы. Людей бы не хватило удержаться. Как у вас с оружием?

— С оружием хорошо, а вот с патронами туго.

— Ну, с патронами у нас немного полегче. Сейчас главная задача — раздобыть воды. Река вон, в двух шагах! Я уже две группы посылал, никто не вернулся.

— Может, еще попробовать, пока ночь? — поинтересовался Кожевников.

— Берег отлично простреливается, и осветительных ракет немцы не жалеют. Знают, суки, что мы тут без воды подыхаем. На измор берут.

Наверху раздались винтовочные выстрелы. В казематах звук отразился гулко, будто стреляли совсем рядом.

— Всполошили вы немца своим прорывом, — указал пальцем вверх капитан. — Но это так, семечки. Ночью они сюда не сунутся. Но за водой я вас сейчас, старшина, не пущу. Я и так людей теряю.

Черный наконец не выдержал, задал основной вопрос, мучивший всех и каждого с момента начала военных действий:

— Где же Красная Армия, где наша авиация, артиллерия, танки? Что же это такое происходит?

— Мы с тобой — Красная Армия. И вон Женечка тоже армия. Пока рассчитываем исключительно на себя. В крепости отчаянно сражается несколько больших, но разрозненных групп. На Кобринском укреплении, знаю, закрепилась группа под руководством майора Гаврилова. Они держали врага у Северных ворот, но их выбили оттуда. Они теперь где-то в Восточном форте. Там сейчас страшные бои идут.

Майор Гаврилов был легендарной личностью. Кожевников немного знал его, пересекался по службе. Петр Михайлович отважный, принципиальный человек. Невысокий и коренастый, как большинство татар, с пронзительными темными глазами под густыми бровями. Командир 44-го стрелкового полка, боец, прошедший Гражданскую и Финскую войны. Солдаты его уважали.