Сергей Кольцов - Тихая разведка

Жизнь как бы медленно возвращалась к Сукнину! Его серое, без единой кровинки лицо стало светлеть, ожили потухшие глаза. Он хотел еще что-то сказать, но ему мешали жесткие спазмы, возникшие в сухой гортани.

— А ведь я, — выговорил Сукнин наконец, — заметил одного из ваших в зарослях кустарника, когда споткнулся и чуть не упал. Того, у кого рыжие волосы… — Ошарашил он Егора потоком этих тихих слов, виновато смотря в глаза Двуреченскому — Возвращаться в караульное помещение мне не с руки. Пойду прямо к хранилищу. Так я иду, Егорка? Да?

— Иди! — как бы не замечая его протянутой руки, властно сказал Двуреченский. — Мы уходим. И помни, что отец у тебя, дядя Миша, старый солдат и большевик с большой буквы. И вера у нас с тобой одна — советская! Прощай! Если уцелеешь, буду рад. Держи узду коня, на которого опять сел, надежно и крепко.

Двуреченский смотрел Сукнину вслед, слушая, как шелестят, смыкаясь за ним, ветки кустарника.

— Командир! Впереди — немецкая застава! — осматривая в бинокль местность, предупредил лейтенанта Черемушкина сержант Румянцев. Разведчики расположились под сенью крупных сосен, там, где кончалось разнотравье. Прямо перед ними на расстоянии полукилометра маячили лягушачьей окраской два бронетранспортера с выставленными вверх стволами крупнокалиберных пулеметов. Немецких солдат в машинах не было, видимо, они лежали в траве. Солнце уже взошло, съедая островки плавающего в низинах сизого тумана. Зубчатая стена леса впереди выступала четко, окрашенная скользящими желто-красными бликами. За ней, в двух километрах, и находился овраг с отметкой «двести один», к которому стремился лейтенант Черемушкин.

— Спокойно, ребята, спокойно! Осмотримся, определимся и подумаем: почему, с какой целью торчат здесь эти чучела, — проговорил лейтенант, поднося к глазам бинокль. — Да! Ты прав, Александр. Вперед для нас дороги нет! Но что бы это значило? Какую задачу выполняет десант бронетранспортеров? Непонятно. Возможно, немцы не поверили в нашу гибель. Экипаж мог собственноручно взорвать танк. Почему собственноручно? Боекомплект мог взорваться и от детонирующего удара снаряда. Как ты мыслишь, Румянцев?

— Трудно сказать, командир. Но, скорее всего, командующий группировкой «Метеор» генерал Веллер, узнав о потрясающих событиях в танковой дивизии, приказал своему штабу, в том числе и начальнику контрразведки, в широком диапазоне блокировать подходы и выходы из района ее дислокации.

— А ведь в твоих словах есть изюминка, — посмотрев на Румянцева, согласился Черемушкин. — Отойдем чуток в глубину леса и переждем, будем вести наблюдение. Посмотрим, что доброго скажет нам карта. Ты, Румянцев, оставайся здесь, замаскируйся и понаблюдай за фрицами. Солнце нам светит в затылок, и, естественно, по блеску линз бинокля немцы нас не засекут. Ты, Рувим, — обратился он к Ласточкину, — будешь прикрывать нас с тыла. И никаких звуковых сигналов! Вы, Коврова, выберите местечко поуютней и можете пока отдыхать. По местам!

Лейтенант разложил карту на рыже-коричневой с прозеленью хвойной подстилке, обильно покрывающей землю, и внимательно, словно советуясь с ней, стал изучать ее.

— Ты не выдай меня, — обращаясь к карте, как к живому существу, говорил он. И тут, устыдившись невольно сорвавшихся фраз, посмотрел на Коврову. Но она в полузабытьи лежала вверх лицом, закрыв глаза, и усталость отражалась на ее впалых щеках.

Карта шуршала под его ладонью. Да, разведгруппа оказалась в неприятной ситуации… Где выход? Идти открытой местностью к точке намеченного отдыха опасно. Не лучше ли, изменив маршрут, направиться на северо-восток. Это удлинит дальнейший путь. Но зачастую лишние пройденные километры обеспечивают необходимую безопасность. При движении встретится бездействующая двухэтажная полуразвалившаяся водокачка. Стоит она одиноко среди девственного леса. Дорога к ней заросла кустарником и подлеском и растворилась на общем фоне леса. Там и быть сравнительно безопасному пункту отдыха уставших, измотанных разведчиков. А дальше расстилаются бескрайние леса, что обеспечит разведгруппе скрытое движение. Однако не забывай, разведчик, о том, что карта образца тридцать девятого года.

«Значит, придется следовать к заброшенной водокачке. Выбора, практически, у меня нет, — размышлял Черемушкин, сворачивая карту и поглядывая на Коврову. Наташа, откинув руки вдоль свернутого клубочком тела, чуть-чуть посапывала во сне. Он долго, насколько позволяло время, смотрел на ее осунувшееся лицо, отмечая про себя, что после ночного нечаянного визита в расположение немецкой танковой дивизии оно потеряло нежность очертаний, приобрело оттенок жесткости и какой-то внутренней, сдерживаемой печали. В уголках ее приоткрытых губ появились лучинки едва заметных морщинок, а под глазами легли светло-фиолетовые тени.