Владимир Маканин - Асан

Из переговоров лейтенантика (мелкий, щупленький был этот Коржацкий) сержант знал, что главное в эти дни — само ущелье… Прикрыть!.. Там пройдет колонна! И потому полувзвод опорного пункта должен быть наготове.

Сержант Борзой-Бабкин доложился по рации и повел полувзвод к ущелью, но, разумеется, не вдоль дороги, где их могли заметить. И где запросто мог приклеиться снайперок (так бы и тянулся по дороге за ними, выщелкивая одного за другим)… Борзой повел пацанов правильно — в обход, лесом… И вот чуткий, как зверь, рядовой Колесов, с детства охотник, послан идти первым, и он уже шел, шел, шел, шевеля таежными ноздрями… Обнюхивал путь.

Пришли. Но опять же не входя, не втискиваясь в само ущелье. Все правильно.

И только тут сержант Борзой-Бабкин разрешает отметить вчерашнее удачное боестолкновение. И заодно помянуть командира. Они принесли его с собой. Мертвый Коржацкий отяжелел. Не был он перышком… Щупленький, легкий в жизни, лейтенантик был, однако, напряжен и строг насчет выпивки. Суровый! Но сейчас он не мешал… А самогон был. И еще в плюс чувство легкой победы!

Новое место для солдат, как новая планета. Выпивка здесь получилась классная. Клонило в сон… Они бы сразу и рухнули в траву, но водка уже терзала кишечник. Водка была плохая, ужасная… Ужасная была и дрисня. Их всех несло. И все время сложный выбор — упасть в траву спать? или бежать в кусты, снимая штаны?.. Чуткий, как зверь, рядовой Колесов, с детства охотник, стонал. Даже его сибирский желудок дал сбой… Командовавший полувзводом сержант Борзой-Бабкин, садясь в очередной раз в кустах, тоже честно недоумевал:

— Все у меня вывалилось. Что там еще может быть?

Полувзвод наконец уснул.

Горный Ахмет (в отличие от Гудермесского Ахмета) был не только отважен и предприимчив, но и осмотрителен.

И потому казалось абсурдным, что чеченцы Ахмета, выстраивая в ущелье Мокром засаду, не заметили и даже прошли мимо полуспящего полувзвода, которым командовал сержант Борзой… И расположились чичи с федеральным полувзводом, в сущности, рядом, с той же стороны обложив ущелье. Совсем рядом. Бок о бок.

Когда колонна ожидаемо вошла в ущелье, фугас сразу же заготовленно сработал — под днищем первого БТРа. Повалил дым… С брони бойцы сопровождения спрыгивали прямо под автоматные очереди… Дула изрыгающих огонь чеченских автоматов торчали из ближайших кустов… Когда хотят похвалить, такую засаду называют классической.

Колонна небольшая — и вооружена не ах. Ее разгромили в течение получаса, даже чуть меньше… При этом предприимчивый Горный Ахмет оберег машины с соляркой. Две было машины, и обе он не дал сжечь во время разгрома. Деловой.

Проснувшийся (очнувшийся) от стрельбы в кустах полувзвод сержанта оказался совсем рядом, чуть ли не в трех шагах от побоища. Но что делать, если чичей в кустах видно не было — чичи расставились вдоль всей дороги… Сержант Борзой-Бабкин не знал, как атаковать рассредоточенного противника… Кто где?!. Колонна уничтожена, а чичи там и тут уже добивали раненых и рылись в их карманах… Бой кончен!.. Чичи сейчас уйдут… Но остаться совсем уж в стороне сержант тоже не мог. Потому и двинулся вперед всем полувзводом, взяв с собой наскоро только один крупнокалиберный пулемет.

Но и пулемет он велел взять только потому, что его будет нести солдат Мухин, которого сержант недолюбливал и принципиально звал Мудилой . Кличка. Как удобно! Впрочем, Борзой-Бабкин всех своих солдат считал малоразвитыми и звал, как ему хотелось… Для простоты… Не для обиды… Сам Борзой взял подствольный гранатомет. После чего, недолго думая, поднял солдат в атаку. Прямо из кустов на врага. Он не забыл еще раз прикрикнуть: «Мухин! Мудило!.. Берешь пулемет!» — а уж потом завопил: «Ур-ра-аа!».

Полузвод заорал: «Ур-ра-аа!», но без эффекта. Их встретили огнем… Тотчас пришлось залечь. Но и залегших их истребляли. Солдаты слишком подставились. Прятаться уже поздно. Пьяноватые, они еле продирали глаза. Чичи, напротив, — были свежие и возбужденные в самую меру. Самую чуть накурившиеся. Косячок, не больше. Перед боем!

— Мудило! — орал уже под пулями Борзой-Бабкин. — Прячься за сосной!.. Хрен с ней, что горит!.. А ты за ней прячься, тащи туда пулемет!

Мухин был кряжист, ухватист, он запросто тащил крупнокалиберный — мог бы тащить и побольше. Жаль, он все время хотел спать.

Сосна стала главным местом боя. Сосна лежала огромная. Сосна с треском горела своей верхушкой.

— Мудило! Слышь меня!.. Смотри не усни!