Владимир Маканин - Асан

Горного Ахмета убили не в бою, а при передаче денег. Такое никому, тем более федералам, не прощается… За госпиталем в Моздоке, где лежал Гусарцев и где его прооперировала московская знаменитость, почти сразу установилась чеченская слежка… С приглядом и с прослушкой. Но Гусарцев повел себя предельно тихо. Чуткий Коля, разумеется, все понимал. Если б мог, Коля бы обязательно мне позвонил… Но он уже затаился.

Из наших никто не поинтересовался даже, каким образом он, майор Гусарцев, в том бою оказался… Чего спрашивать! Про побоище в Мокром все знали. Еще бы!

— Как можно было пройти мимо. Как можно было не прооперировать офицера с такой роскошной фамилией! — восклицала московская знаменитость, хирург на выезде. (Ровно пять дней гастролировавший в чеченской «глубинке».)

Так что Коле и с его фамилией крупно повезло. Есть люди, которые умеют забрать проценты даже с предков. Так воскрес Гусарцев. Не зря чеченцы говорят — лихой, значит, везучий.

Нечаянно ранил — вместо нечаянно убил. Они, Олег и Алик, как-то слишком спокойно приняли новость… Я, не ленясь, изложил им все заново. Эти деньги, эта пухлая, грязная пачка денег, — были денежным долгом полевого командира Ахмета. Должок. За старые и в общем-то уже списанные армейские сапоги… Просто бизнес.

Чичи подстерегли и умело уничтожали колонну — это само собой. А то, что они кликнули, вызвали по телефону майора Гусарцева, чтобы спешно вернуть ему должок, — это тоже само собой. Вот правда нынешней войны.

— Сотню раз я убеждался, пацаны… Нет правил у этой войны… Нет даже закономерностей, кроме одного закона законов. Деньги одолжил? — отдай.

Чич отдавал должок, а Алик испугался и убил чича.

При этом нечаянно ранил майора Гусарцева.

— Нечаянно ранил… А не нечаянно убил. Ты слышишь, Алик. Ты слышишь разницу?

Они молчали. Оба смотрели на меня, веря и не веря… как на фокусника, который слишком легко, играючи меняет картинки жизни. А может, смотрели как на лгуна. Или как на изощренного лукавца, который держит их за лохов.

— Алик, — сказал я. — Не будь идиотом. Не такой уж ты контуженный… Ты должен понять и заплакать. Разница теперь колоссальная!.. Да, да, Алик, ты должен от этой разницы плакать, кричать, растирать кулаками слезы… что еще?.. Орать! Выть! Прыгать, скакать от радости!.. Ты же молодой, мать твою!

Он понял. Я уверен, что он понял. Но он настороженно молчал… Он никак не верил. Он тупо не верил. Он только обхватил голову руками. Стискивал ладонями виски. И, опустив глаза, смотрел в пол, в плохо помытые половицы.

Олег и вовсе стал на миг неадекватен. Он вскочил, взлетел со стула… Он вытянулся и крепким солдатским голосом выкрикнул невнятную глупость:

— Это был аффект, товарищ майор!.. Это был чеченский аффект!

И еще день, весь следующий день они оба настороженно, по капле впитывали чудесную информацию. Не убил, а ранил… Никак не могли они усвоить, вобрать в себя. Слова мои будто шли мимо.

— Ну что, пацаны? — спросил я уже вечером, заглянув к ним в пакгауз после дел.

Не ответили.

Но затем, как бы из вежливости (а на деле, я думаю, из неверия и подозрительности), Олежка спросил, а как же это майор Гусарцев, не убитый, а раненый, свалившийся там в Мокром… сразу после той нечаянной автоматной очереди (они оба хорошо это видели)… упавший… можно сказать, рухнувший на мертвого чеченца, — как он выбрался?

Не верили.

Но я и сам деталей спасения не знал. И тут же — понимая важность момента и ловя счастливый случай — прямо при пацанах из своей офис-квартиры вновь позвонил интересанту. И попросил подробностей. Жалкий должник, он упрямился. Отнекивался… А я был напорист… Наконец он заговорил, не называя, конечно, ожившей фамилии. (Его побитый голос из трубки доносился до всех нас. С комариной громкостью, но доносился.)

То, что пацаны сами все слышали, стало, я думаю, прямо направленной терапией. А я им еще и повторял, обострял, удваивал, усиливал комариный звук. Как бы плохо слыша. Слово в слово… Я врачевал!

Так что робкие откровения должника (вместе с моим эхом) пусть с отскоком, но попадали… В их молодые, хорошо слышащие уши. Куда уж убедительнее!

— Но если наш майор (Гусарцев) рухнул под пулями — как же он после?

Я еще и переспрашивал:

— Кто?.. Кто ему помог?

А вот никто. Рухнувший — встал. Через время… Чичей автоматная Аликина очередь не насторожила. Они заняты, они искали в кустах раненых федералов… Вытаскивали… Но главное, пулемет! Как раз в те минуты началось избиение, устроенное чичам ослепшим Мухиным. (Последний бой рядового Мудилы.)