Владимир Порутчиков - Брестский квартет

— Спасибо товарищу! Если бы не он, порешили бы они вас.

Тут только Крутицын обратил внимание, что полка напротив пуста.

— Да ладно, отец. ЧК ведь не только контру к стенке умеет ставить, но и граждан своих защищать, — махнул рукой бородач и, обращаясь к Крутицыну и устроившейся рядом с мужем Маше, добавил: — Ничего, товарищи, дайте срок, мы и в поездах порядок наведем. Разделаемся со всякой швалью, как разделались с белогвардейской сволочью…

При этих словах глаза бородача грозно блеснули. Крутицын почувствовал, как напряглась и замерла сжимающая его руку ладонь Маши, но в следующий момент их спаситель, широко улыбаясь, уже протягивал Крутицыну свою крепкую ладонь:

— Будем знакомы. Вострокнутов. Семен Вострокнутов. Следователь ВЧК…

Поминутно замирая и прислушиваясь, Крутицын углубился в полный ночных шорохов лес, но немцы, судя по всему, уже давно покинули его. Пройдя еще немного вперед, старшина опустился на колени и, рванув воротник немецкого тесноватого ему мундира, вытащил наружу свой позолоченный крестик. Поднес к пересохшим губам, осенил себя крестным знамением и стал молиться.

— Господи, укрепи… Господи, не дай погибнуть здесь товарищам моим. Ведь не для себя, для земли своей, не щадя живота своего, стараемся… — взывал он громким шепотом к полуприкрытой облачком луне и ласково мерцающим вокруг нее звездам. И бывшему поручику казалось, что и они, и застывший в ночном оцепенении, вдруг разом погасивший все шорохи лес, внимают его идущим от самого сердца словам.

Для бывшего царского офицера, присягавшего на верность совсем другой стране, молитва была не только обращением к Богу, на помощь которого уповал он в минуту душевной немощи. Она была незримой ниточкой, связывающей его с той неповторимой, уже и кажущейся так замечательно обустроенной, цветущей православной страной, вдруг разом, по какому-то бесовскому наваждению, разгромленной собственным народом, который, подобно доверчивому, неразумному дитяти, как-то незаметно, исподволь попал под власть сладкоречивого извращенного чужака и по коварному наущению последнего со звериным упоением сокрушил опостылевший отеческий дом, еще не понимая, не ведая, что навредил только самому себе. И скоро чужак будет полноправным хозяином не только дома, но и смятенной, обманутой души его. Или, быть может, всему виной был тот страшный языческий вирус еще довладимирской Руси, так до конца не истребленный, затаившийся в народной крови и вдруг снова пробудившийся к жизни.

Что значила вера для человека, живущего теперь в кумачовой, марширующей и поющей во всю мощь репродукторов стране, где светлые божьи храмы превратились в склады или деревенские клубы, в которых зопотевшие, коренастые парни и девки — дети тех, одурманенных, слетевших с вековой резьбы людей, стараясь не замечать проступающие сквозь густой слой побелки строгие лики полузабытых святых, под веселые переливы тальянки энергично отбивали такт молодыми мускулистыми ногами?

Для Крутицына вера всегда оставалась единственным духовным прибежищем, неизменным светлым столпом, все так же твердо стоящим средь бурного моря людского безумия.

И не Союзу Советских Республик, а стране, черты которой, подобно замазанным церковным ликам, упорно проступали сквозь слой большевистской штукатурки, продолжал служить бывший царский поручик Сергей Евграфович Крутицын.

— Господи, не оставь раба твоего!..

А потом он вдруг услышал надсадный шум мотора.

Еще не зная зачем, Крутицын пошел на этот то затихающий, то снова усиливающийся звук и вскоре увидел такую картину: на лесной дороге буксовала крытая тентом грузовая машина, двое, что-то зло орущих солдат, упираясь хилыми плечами в задний борт, тщетно пытались вытолкнуть ее из переполненной дождевой водой канавы, а из кабины высовывалась взъерошенная голова отчаянно «газующего» шофера. Когда шофер прекращал насиловать двигатель, становились слышны доносящиеся из кузова стоны и проклятья. На высоком борту грузовика даже во мраке был хорошо различим белый круг с темным крестом посредине.

«Похоже на санитарную машину», — подумал старшина и, чтобы получше рассмотреть происходящее, подобрался поближе. Тут ему на помощь вдруг пришла луна: она наконец окончательно скинула с себя зазевашееся облачко, и на дороге стало светло как днем. «Санитарная», — уже не сомневался Крутицын, не замечая, что в очередной раз пытается подкрутить несуществующий ус.