Георгий Свиридов - Мы еще вернемся в Крым

Рудольф, взволнованный, ходил по комнате с пистолетом «Вальтер» в руке и бурно жестикулировал. Высокий, стройный. Белокурые волосы взъерошены, глаза горели, офицерский френч расстегнут.

– Это ты? – узнав Лару, опустил пистолет.

– Да, я, – сказала она, снимая шапочку.

– Я его убил! Убил! – выпалил он на немецком с какой-то дикой радостью.

– Говори на русском, я ж тебя не раз предупреждала! – остановила его Лара. – Стены тоже слышат!

– Это был бой! Настоящий поединок! Русские стреляли в нас, в меня и в Фердинанда! – На русском он говорил чисто, без акцента. – Фердинанд скрывался в соседнем доме. Понимаешь? Мы увидели двух русских десантников и выскочили одновременно на улицу! И стреляли! Они в нас, а мы в них! И я попал! Попал! Видел, как он свалился!

– Перестань паясничать! – Лара тряхнула кудрями, темные локоны рассыпались на плечи. – Твой Фердинанд уже лежит на улице мертвый.

– Это мой первый русский, которого я сам убил в бою!

– Хорошо бы, если б он был и последним, – строго сказала Лара. – Слышишь выстрелы? В соседнем доме десантники расправляются с такими же, как твой Фердинанд. С минуту на минуту они могут и сюда заявиться. А ты тут расфуфырился! Прячься в подвал!

– Я мстил за дядю, который мне стал родным отцом!

– А дядя, может быть, жив и находится в плену, – выпалили Лара, сама удивляясь своим словам, которые произнесла насчет плена. – В погреб!

– Вильгельм Гюнтер фон Штейнгарт живым никогда в плен не сдастся!

– В погреб! Быстро! Мне кушеткой люк закрыть надо.

О существовании своего дальнего родственника, жившего в Германии, Лара знала из рассказа матери. Знала еще задолго до начала войны. Отец никогда о нем не вспоминал и ничего не рассказывал.

Марта Францевна после печального известия о смерти мужа от укуса ядовитой змеи в далекой Средней Азии долго не могла оправиться. Она тяжело переживала потерю любимого человека, с которым прожила лучшие годы. Лара, чтобы хоть как-то утешить мать, отвлечь от грустных мыслей, расспрашивала ее о прошлом, о молодости, о далеких и бурных революционных годах начала века, особенно о том, где и как она познакомилась с отцом. Лару интересовало буквально все. Она засыпала маму вопросами. И как-то вечером, увлеченная воспоминаниями о своей молодости, Марта Францевна доверительно поведала о том, что скрывали от Лары долгие годы:

– У нас в Германии есть родственник, но только никогда и никому об этом не говори.

– В фашистской Германии? – шепотом переспросила Лара.

– Да, в самой Германии, – тихим голосом ответила Марта Францевна и снова предупредила дочь: – Только никогда и никому об этом ни единого слова! Это наша семейная тайна. И ни в каких анкетах, которые придется тебе заполнять, на вопрос о том, что есть ли родственники за рубежом, никогда ни указывай об этом. Ты уже взрослая и должна все хорошо понимать сама. Только за одно такое родство нас могут выслать в Сибирь на каторгу.

– А что за родственник? – тихо спросила Лара. – По твоей линии?

– Нет. По линии твоего отца.

– Мамочка, расскажи подробнее! – Лара прижалась к матери и заинтересованно зашептала: – Я буду молчать. Честное комсомольское! Обещаю тебе!

– Тогда слушай. – Марта Францевна понизила свой голос и тоже шепотом произнесла: – В Германии живет троюродный брат твоего отца Вильгельм Гюнтер фон Штайнгарт. Он твой дядя.

– Он фашист?

– Не знаю, доченька. Все может быть. Но знаю точно одно, что он военный.

– Откуда тебе известно, что он военный?

– Я его видела, – произнесла Марта Францевна и тут же умолкла, поджав губы, сожалея о том, что эти слова сорвались с языка совершенно непроизвольно.

– Видела? – у Лары заблестели глаза. – Когда, мамочка?

– Давно. Двадцать лет назад, когда немецкие войска пришли в Крым.

– А разве они были в Крыму?

– И в Крыму, и в Феодосии. Но недолго. В Германии началась тогда революция, и они уехали в свой фатерланд.

И больше ни слова о нем не сказала, несмотря на просьбы дочери.

А несколько дней назад, в рождественские дни накануне 1942 года, Вильгельм Гюнтер фон Штайнгарт появился в Феодосии. Лара испугалась, когда увидела в окно, как возле дома остановилась черная легковая автомашина, из нее вышел статный немецкий генерал и в сопровождении двух офицеров направился к ее дому. Спешно накинув на плечи пуховый платок матери, она пошла открывать входную дверь.

– Марта! – произнес генерал и широко улыбнулся. – Здравствуй!