Георгий Свиридов - Мы еще вернемся в Крым

И еще подумал о том, что и крымским немцам досталось. Еще в сентябре в Севастополе среди моряков распространился слух, что всех немцев вывезли в принудительном порядке из Крыма куда-то далеко в тыл страны, вроде бы в Среднюю Азию. Он тогда переживал за Лару Шнайдер и ее мать. Никакие они не враги советской власти. Отец ее, знаменитый художник, слыл патриотом России, а Лара была активной комсомолкой, комсоргом класса. Где они сейчас? Как обустроились в далеком и незнакомом месте? Неужели их выслали в те края Средней Азии, в которых погиб отец Лары? Странное совпадение. Вспомнил банальную присказку о том, что «жизнь бьет ключом и всякий раз по голове». Только тот ключ в руках войны. Вот и его стукнули… И не только его одного. Многим досталось.

Алексей Громов смотрел на уцелевшую стену дома, на уцелевшие темные шляпки гвоздиков и снова вспоминал, как прибивал здесь свои дипломы и грамоты за участие в юношеских городских и областных соревнованиях. Скромные дипломы за третье призовое место в своем весе, за второе, а потом и за первое, грамоты чемпиона города Феодосии, чемпиона Крыма, военно-морской базы Севастополя…

Он смотрел на стену и вспоминал, где висел каждый его диплом и каждая грамота, свидетельства о победных боях на ринге. Нет на стене этих скромных грамот и дипломов, неизвестно куда они делись. Как нет и красивых, с золотым тиснением, дипломов и грамот, завоеванных в Севастополе и в Москве, в которых удостоверялось, что он, Алексей Громов, чемпион Черноморского флота и первая перчатка всех военных флотов Советского Союза. Они покоятся, как и его документы и новенькая парадная форма, которую надевал всего один раз, на дне Северной бухты, в затонувшем крейсере «Червона Украина». Война жирным крестом перечеркнула его жизнь, его спортивные успехи, лишила одним махом отчего дома и поставила вопросительный знак на будущем…

Напуганная бесконечными выстрелами, пальбой зениток и гулкими разрывами авиационных бомб, в соседнем дворе жалостно и тревожно, с завыванием, залаяла собака. Ее поддержали другие псы. В свинцово-сером небе кружила воронья стая, и черные птицы испуганно, громко, неприятно и тоскливо каркали.

А Лара, или, как она значилась в паспорте, Леонора Шнайдер, была в Феодосии. Она чудом избежала насильственного выселения немцев из Крыма. А несколько минут назад они чуть не столкнулись лицом к лицу с Алексеем Громовым. Она шла по улице вниз с горки, а он шел торопливо, размашистыми шагами по другой стороне улицы вверх, к своему дому.

Лара его узнала сразу. Она и в толпе из тысячи мужчин узнала бы Алексея сразу. А здесь он шел в привычной зимней форме военных моряков: черный бушлат, черная шапка, черные брюки. С автоматом через плечо. Сердце у Лары гулко ёкнуло в груди. Алеша! Она чуть не выкрикнула его имя. Но в последний миг сдержала себя. Она не могла, она не имела права рисковать, привлекать к себе его внимание. На то у нее имелась веская причина. Своя тайна.

Лара, прикусив губу, молча проводила его долгим взглядом. Он живой! Он здесь, в Феодосии! Высадился с десантом! Она поняла сразу, куда он направлялся. Она только что сама побывала в доме Громовых. И уже за эти тревожные дни не один раз приходила туда. Это она сняла со стены его спортивные дипломы и грамоты, унесла к себе домой, чтобы сохранить. И еще папку с какими-то бумагами. Но до нее в развалинах дома, да и в разрушенных соседских домах, успели побывать другие, шустрые и жадные. Они унесли все, что могло составлять хоть какую-нибудь ценность, особенно продукты и мебель, даже поломанную. Любая щепка сгодится на топливо: зима выдалась суровой. А Алексей еще ничего не знает о том, что дома нет, что там одни развалины, и в его торопливой походке она чувствовала его приподнятое душевное состояние и радостное волнующее ожидание встречи с родным и до мелочей знакомым переулком, со знакомыми с детства местами, с родительским домом.

Лара, прежде чем свернуть на свою улицу, остановилась и посмотрела ему в спину. Они не виделись больше двух лет. Ей почему-то стало грустно, тоскливо. Когда в разлуке много думаешь о близком тебе человеке, то при неожданной встрече ощущаешь некоторую робость и отчужденность. Девушки в ее возрасте всегда ждут чего-то особенного, того, чего не существует в действительности. Она мечтала о встрече с ним, но теперь боялась ее. А вдруг Алексей Громов сам заявится к ней? Встреча таила опасность. От одной такой мысли ей стало жарко.