Михаил Сухачёв - Небо для смелых

Теперь, когда немцам больше не угрожали назойливые истребители, можно было подумать и о воинском долге. Пилот включил систему подрыва аэрофотоаппаратов. Грохнул взрыв. Подбежавшим крестьянам фашисты начали совать в руки пачку денег, повторяя: «Wo ist Grenz?» [Где граница? (нем.) ]

Когда приехали военные, оба летчика сидели под кустами со связанными руками.

Работники НКВД поместили летчиков в гостинице, забрав документы и полетную карту, составленную из листов Львов — Киев. Очухавшись от первого испуга и уверенные в том, что фотоаппараты взорваны, немцы довольно красочно рассказали, как были расстреляны без предупреждения советскими истребителями. К тому моменту, когда Слюсарев из-под Львова добрался до Ровно и связался с Птухиным, сообщение о «преступных» действиях летчиков-истребителей с завидной оперативностью достигло Москвы и, соответственно преломившись, поступило в округ в виде приказа об аресте летчиков звена истребителей.

Ареста летчиков Евгений Саввич допустить не мог. Птухин осмотрел самолет-разведчик, поставил охрану, дал команду опечатать наши самолеты-истребители до приезда комиссии. К счастью, система подрыва подвела немцев. Из восьми фотоаппаратов три остались невредимыми, а на обшивке самолета, кроме пробоин от камней, не было ни одного пулевого отверстия. Кассеты с фотопленкой срочно доставили в Киев.

Посмотрев пленку и фотосхему маршрута съемки немецких разведчиков, Жуков тут же позвонил Сталину и попросил принять его и Птухина.

Вместе с фотопленкой и схемой Птухин расстелил на столе полосу карты в масштабе съемки, на которой, как и на схеме, были надписаны железнодорожные узлы по дороге Львов — Киев, ряд аэродромов, строительство которых, казалось, хранилось в секрете, а также сооружение укрепрайонов в приграничной зоне. Все молчали. Казалось, комментарии и не нужны.

— Что же вы предлагаете, товарищ Птухин?

— Я знаю — дан приказ избегать конфликтов, но мне известно, что немцы стреляют по нашим пограничникам, засылают шпионов. Потом принимают наши протесты, извиняются… И все начинают сначала…

— Что вы предлагаете конкретно, товарищ Птухин? — перебил Сталин.

— Сбивать и приносить извинения. Я не вижу иного пути пресечь шпионские полеты.

— Генеральный штаб подумает и даст указания.

В первых числах мая пришла директива наркома с задачами округа на случай нападения. Обсуждение директивных мероприятий было бурным. Михаила Петровича Кирпоноса смущала необходимость выдвижения к границе основных сил округа, в то время как он был сторонником крупного резерва для нанесения контрудара. Естественно, в этом случае им не допускалась возможность внезапного нападения. Начальника оперативного отдела полковника Ивана Христофоровича Баграмяна беспокоила малая глубина обороны и отсутствие сил в резерве командования округа. Генерал Пуркаев высказал предположение, что должна быть еще директива о передислокации крупных сил в округ из глубины.

Авиации предписывалось находиться в готовности к перелету на запасные аэродромы по особому приказу. Птухин с Ласкиным взялись за обеспечение связи всех аэродромов с командным пунктом в Тернополе. Специальной связи не было, Пришли к выводу, что любыми способами нужно «вытянуть жилы» из начальника связи генерала Добыкина.

После совещания работали сутками, оставляя минимум времени на еду и сон. У некоторых командиров в кабинетах появились солдатские кровати.

Май кончался. Начальник разведки полковник Бондарев доложил Птухину, что за май было 91 нарушение воздушной границы и задержано 113 шпионов и диверсантов, все больше с радиостанциями.

В первых числах июня с инспекторскими целями приехал заместитель начальника ВВС Федор Иванович Фа-лалеев. Несмотря на свое высокое положение, он с большим тактом представился своему бывшему командиру. Оба с интересом рассматривали друг друга. Они не виделись с момента, когда Птухин уехал в Испанию. Времени как будто прошло немного, а сколько событий! Поговорили о делах. Птухин просил добиться разрешения на перелет полков на запасные аэродромы, очень опасаясь большой скученности на приграничных аэродромах. Он сказал Фалалееву, что несколько аэродромов напоминает ему Гарапинильос. Пробыв немного в штабе округа, Федор Иванович поехал осмотреть эти аэродромы.

Вторая неделя июня началась с заседания Военного совета округа. Кирпонос нервничал. Обстановка накалилась до предела. Открывая совет, он сказал: