Михаил Сухачёв - Небо для смелых

Парни радостно накинулись на Лепиксона.

…Ни к кому у Жени не было такой привязанности, как к Саввову! Наверное, потому, что смог болгарин в тот первый далекий зимний день угадать, что сердце этого высокого паренька яростнее других рвется в небо.

Школу расформировывали, а курсантов переводили в Борисоглебск.

Никто не произносил, что сегодня, 5 мая, последний день полетов. Когда зарулил и выключил мотор последний учлет, все без команды инструктора собрались возле него.

— Вот и все. Больше вас мне учить нечему. Всему, что умел, научил. Некоторые из вас уже сейчас хорошие летчики. — Инструктор мельком взглянул на Птухина. — А вообще живите согласно этому вашему документу «защитниками трудового народа». — И он вручил парням сбереженное им поручительство за Лепиксона.

Прошел год.

В связи с успешным окончанием Борисоглебской школы летчики Птухин и Борман в числе двадцати лучших выпускников получили направление в Серпуховскую высшую школу стрельбы и бомбометания.

Это был, пожалуй, самый трудный период учебы в жизни Евгения. Почти ежедневно полеты в зону на воздушный бой, стрельбу по наземным целям. Полеты по маршруту казались отдыхом, когда можно расправить спину, смотреть только прямо, не закручивая голову на сто восемьдесят градусов, как в воздушном бою. Приходя в казарму, Женя едва добирался до постели. Засыпал, а перед глазами под разными ракурсами мелькали силуэты самолетов. Когда кончилось лето, промелькнула осень и наступила зима, Евгений не заметил.

— Убей, ничего не помню из прожитых шести месяцев в Серпухове, — говорил Женя Борману, укладывая в фанерный чемоданчик незамысловатые пожитки. — Вот спросят: «Что запомнил в Серпухове на земле?» Отвечу: «Владыческий монастырь, занятый под школу, аэродром, курсантов, монахами снующих между монастырем и аэродромом, начальника школы Астахова [А. Ф. Астахов — впоследствии маршал авиации], строгого, как владыка-настоятель». — «А что помнишь в воздухе?» Скажу: «Опять же монастырь как наземный ориентир и самолеты, словно пчелы снующие перед носом».

— Ну, ну, не прибедняйся, Женька, кое-что еще помнишь, раз положил в сундучок газетку «Аэробомбометчик» с заметкой «Равняйтесь на Птухина!».

— Так это же опять ария из оперы «Летающий монах».

Все, кто слушал разговор двух друзей, грохнули от хохота.

По дороге в Москву, куда послали его в распоряжение Начвоздухфлота республики, Женя несколько раз пытался припомнить, сколько раз ему за эти пять лет пришлось сменить место службы. И все сбивался. «А может быть, это и есть нормальная служба, а оседлое житье следует считать отклонением. Что же, так и будет всегда? Можно ли к этому привыкнуть? Но если нужно, значит, можно, значит, привыкнешь… И хватит! До Москвы не так уж далеко, не успеешь выспаться». Хорошо все-таки спокойно вытянуться и не думать о полетах. А там Москва, где он целый день погостит у мамы, которой везет четыре селедки и полбуханки хлеба.

Птухин возвращался в свою же эскадрилью. Это было приятно и в то же время тревожно. Здесь знали и уважали его как хорошего механика. Верят ли они, что он будет хорошим военлетом?

В штабе у дежурного, которым оказался знакомый военлет, Птухин хотел узнать новости, происшедшие за время его учебы. Но вдруг его кто-то тронул за плечо. Птухин обернулся и узнал начальника штаба, «академика», как называл его Спатарель, Константина Васильевича Маслова [К. В. Маслов — основатель Монинского авиационного гарнизона].

— С прибытием, — улыбнулся Маслов, — в новом качестве. Знаем, знаем о вашем назначении. Уже есть приказ, зайдите ознакомьтесь.

Идя за Масловым, Женя почувствовал какое-то тепло от дружеского тона, который прозвучал в обращении начальника штаба.

В кабинете Маслова Женя прочитал приказ:

«2.12.1924. Поселок им. Михельсона.

Прибывшего из Высшей авиационной школы воздушной стрельбы и бомбометания военлета РККА т. Птухина Евгения зачислить в списки отдельной истребительной эскадрильи на должность военлета во 2-й неотдельный отряд и на все виды положенного довольствия с 1-го декабря с. г. Справка. Предписание тов. Птухина от начальника вышеназванной школы от 29.11. с. г. за № 493, аттестат за № 52 и 127. Список № 3/846. Командир эскадрильи в/л Спатарель, военком Пошеманский, нач. штаба Маслов».

Евгений вышел на крыльцо и не успел сделать и двух десятков шагов, как почувствовал себя словно в медвежьих объятиях.