Василий Веденеев: Камера смертников

— Где они?

Стоявший за спиной вождя рейхсфюрер сделал знак Этнеру и Бергеру подойти ближе. Чувствуя, как становятся тяжелыми и непослушными ноги, Бергер шагнул вперед, встав рядом с группенфюрером Этнером. В лицо ему уперлись зеленоватые, как мутное бутылочное стекло, глаза Гитлера, дернулась в нервном тике его щека.

Бергер знал, что у Гитлера есть двойники, которые проезжали в одинаковых автомобилях по различным маршрутам, чтобы никто не догадался, где именно поедет настоящий вождь нации. Наверное, сейчас эти авто, сопровождаемые охраной, несутся по дорогам к Берлину, взвизгивая покрышками на крутых поворотах шоссе и нигде не снижая скорости, пока не въедут в ворота рейхсканцелярии.

Небо очистилось от туч, выглянуло солнце, заиграли блики на лаково-черных боках чисто вымытых машин, чередой выстроившихся на площадке перед бункером. Проезжавший мимо Бергера и Этнера автомобиль рейхсфюрера притормозил, опустилось стекло — в глубине салона бледным пятном виднелось лицо Гиммлера с поблескивавшими стеклышками пенсне.

«Странно, — подумал Бергер, — руководители спецслужб двух воюющих держав носят пенсне. Только один предпочитает с овальными стеклами, а другой — с прямоугольно-квадратными. Общность характеров? Или у обоих близорукость, причем не только физическая, но и политическая?»

Опять понуждают нас к гонке за сиюминутной выгодой, не видя возможностей длинной политической интриги! Что такое временный успех, успех одной военной или разведывательной операции? Разве его решает только броня? Ее секреты дело абвера, а не политической разведки. Но почему же все-таки оба носят пенсне — Гиммлер и глава советской службы безопасности?

Наверное, обер-полицейские сильнейших воюющих между собой европейских держав имеют определенную общность во взглядах, являясь «душеприказчиками» подданных своих властелинов и, одновременно, зловещими тенями вождей. Не исключено, что обер-полицейские имеют тайные контакты, поскольку разведки ведут войну своими методами и вынуждены получать информацию через нейтральные страны.

— Этнер! — приблизив свое лицо к открытому окну автомобиля, негромко окликнул Гиммлер. — Подойдите! Не теряйте драгоценного времени, — дождавшись, пока подчиненый приблизится, назидательно сказал он. — Дни проходят быстро.

— Оберфюрер Бергер вылетит в самое ближайшее время, — отчеканил Этнер.

— Не тяните, — еще раз напомнил Гиммлер, поднимая стекло.

— Садитесь в мою машину, — глядя вслед автомобилю рейсфюрера, предложил Этнер. — По дороге еще раз обговорим некоторые детали операции.

— Я только предупрежу своего шофера, чтобы держался за нами, — согласно кивнул Бергер.

Шагая к своему автомобилю, он зло чертыхнулся сквозь зубы: еще только не хватало срочно улетать в неизвестность, оставляя здесь незавершенными свои дела. Чертов «шлепер», — вспомнил Бергер давнюю кличку Гиммлера, в молодые годы бывшего сутенером у проститутки Фриды Вагнер, которую он потом прикончил. Шлепер — это и есть сутенер, как их кличут на жаргоне.

Наверное, Генрих поднабрался в свое время от продажной Фриды, и теперь так же умело изображает перед фюрером активность, как изображала пылкую страсть дешевая проститутка, отдаваясь за гроши первому встречному.

Бергер отдал распоряжения водителю и не спеша направился к длинному черному лимузину Этнера. Скорее бы наступила хоть какая-то определенность в этой донельзя затянувшейся войне с русскими. Впрочем, разве не является Сталинград началом определенности, вернее — предопределенного конца?! Этот удар просто-таки потряс «тысячелетний рейх», а если за ним вскоре последуют другие подобные удары, то надолго ли у Германии хватит пороху?

Усаживаясь на заднее сидение рядом с группенфюрером, Бергер неожиданно подумал, что после войны неплохо бы написать книгу о подноготной тех, с кем свела его судьба, о подноготной людей, сумевших встать во главе нации.

О, это будет очень дорогая книга, особенно если воспользоваться родственными связями жены и продать рукопись за океан, американцам. В зависимости от того, кто станет победителем, точнее определится и содержание книги, ее направленность. В этом свете разговор с Этнером еще один шаг к созданию рукописи — Бергер надежно спрячет все до поры в памяти, а на память он еще никогда не жаловался.

Вечером Геббельс смотрел еженедельное кинообозрение «Вохуншау». Сидя в мягком кресле темного кинозала министерства пропаганды и равнодушно следя глазами за мелькавшими на экране кадрами кинохроники, он раздумывал о том, что военные и конструкторы вновь не оправдали надежд фюрера на создание непобедимого оружия: с новым танком придется еще много повозиться! А время уходит катастрофически быстро.