Василий Веденеев - Взять свой камень

— Много, — лицо у Сашки побледнело. — Мотоцикл сильно впереди, а машины едва видать.

— Рискнем? — сдвинув на затылок фуражку, привстал Кулик.

— Ложись! — зашипел на него Волков. — Какое расстояние между машинами и мотоциклом?

— Километров пять, а то и больше, — Тур уже отдышался и с настороженным любопытством поглядывал на ничего не подозревавших немцев, по-прежнему рубивших березки.

— Разведка передислоцирующейся части, — заключил Антон, прислушиваясь к еще далекому, похожему на комариный писк, звуку моторов. — Можно рискнуть. Как только поравняются с телегой, я бью водителя, Кулик берет второго солдата, а вы, — он повернулся к Гнату и Ивасю, — сразу на дорогу и хватайте карабины. Тур с нами забирает оружие мотоциклистов, и отходим в лес. Не тянуть!

Стрекот мотоцикла приближался, становясь все громче. Вот уже он показался на дороге — запыленный, с коляской, из которой торчал ствол ручного пулемета, и тремя седоками в касках и защитных очках. Завидев стоявшую на дороге лошадь с телегой, водитель пронзительно засигналил, сворачивая к обочине, чтобы объехать неожиданное препятствие. Мотоцикл слегка наклонился, и тут Волков выстрелил. Следом бухнул наган участкового.

Водитель мотоцикла ткнулся грудью в руль, сидевший сзади него немец в рогатой каске и закрывавших половину лица больших очках нелепо дернулся и упал на дорогу. Машина наклонилась и, не удержав равновесия, перевернулась. Третий солдат, сидевший в коляске, закричал, придавленный мотоциклом.

Выскочил к дороге один из немцев, рубивших березки. Тот самый, в синей майке с короткими рукавами. Вновь сухо стукнул парабеллум: немец выронил топор и осел на землю. Второй, не разбирая дороги, кинулся в кусты, с шумом ломая ветки.

— Скорее! — капитан выскочил к перевернувшемуся мотоциклу.

Обогнав его, Гнат первым подбежал к стонавшему, придавленному солдату. Зло ощеря прокуренные зубы, он размахнулся и опустил на его голову увесистую дубину. Потом, действуя ей как рычагом, начал поднимать мотоцикл, ставя его на колеса.

Подоспевший Сашка торопливо схватил пулемет и кинулся с ним к лесу.

— Стой! — закричал Антон. — Ленты возьми, там цинковая коробка! Погляди в коляске!

Сашка побежал обратно, тревожно прислушиваясь к еще далекому, но с каждой секундой нарастающему гулу моторов тяжелых грузовиков.

— Скорее, скорее! — торопил Волков, доставая из карманов немцев документы.

Он уже успел снять с убитых автоматы и сумки с запасными рожками. Хорошо, что у немцев унифицированный патрон, он подходит и к парабеллуму.

Алексей Кулик и Ивась взяли карабины с телеги, прихватили пояса немцев с тяжелыми подсумками. У мотоциклистов нашлись еще и гранаты, похожие на толкушки для картошки, с длинными деревянными ручками.

А Гнат продолжал возиться около коляски. Он нашел у немца новенький вальтер и сунул его себе в карман, содрал с руки убитого дешевые часы марки «Тиль» и теперь присматривался к его сапогам, приставив к ним свои — сходны ли по размеру?

— Гарны чоботы, — довольно осклабился Цыбух, стаскивая с ног солдата обувь. Сапоги снимались плохо, и он, тихо матерясь сквозь зубы, уперся в труп ногой.

— Назад! — уже с опушки закричал Волков. — Сюда, скорее!

— Успеешь, — буркнул Гнат, стаскивая второй сапог.

Метрах в пяти от него землю взрыли пули, выпущенные из пулемета, глухо пророкотала очередь — немецкие грузовики уже втянулись на прямой участок дороги, и с них заметили происходящее.

Гнат присел, потом, прихватив сапоги, шустро перепрыгнул через кювет и припустил к кустам. Вслед ему протрещала новая очередь. Пули засекли, срезая ветви, полетели в разные стороны куски коры, заметалось по лесу эхо.

Цепко держа за ушки сапоги, потный, запыхавшийся Цыбух догнал уходивших в лес нагруженных оружием членов группы.

— Ты что? Нас угробить решил? — схватился за кобуру Кулик.

— Не время сейчас, — прикрикнул Волков. — Скорее!

Сзади на дороге ревели моторы грузовиков, раздавались резкие команды, трещали автоматы.

— Бегом! — скомандовал Антон. — Быстрей, быстрей! С тобой потом разберемся, — пообещал он Гнату.

— Обутки для меня пожалел? — задыхаясь, ответил тот. Бежать ему было тяжело и непривычно. Мешала дубина, которую он так и не бросил, болтался в кармане брюк трофейный пистолет, мотались в руке немецкие сапоги на толстой литой подошве с шипами, но расстаться с чем-либо было для Цыбуха выше его сил.

— Якой же ты командир? — просипел он. — Когда…