Василий Веденеев - Взять свой камень

В половине шестого утра 22 июня генерал Павлов отдал боевое распоряжение командующим армиями: ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий необходимо поднять войска и действовать по-боевому…

Из заявления советского правительства по поводу вероломного нападения фашистской Германии:

22 июня 1941 года

…Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие… Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия договора…

Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей…

Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу…

Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего советского правительства…

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!

Алексей Кулик выехал на пригорок и остановился. Нет, он не устал крутить педали велосипеда, хотя уже отмахал порядочный кусок дороги к дому, и не собирался останавливаться, чтобы любоваться открывающимся видом — речкой, нежно-зелеными вербами, отражавшимися в ее спокойной глади, дорогой, причудливо петлявшей в перелесках…

Ничего не увидишь в предутренней мгле — ни ленты реки, ни перелесков, ни дороги. Зато далеко разносятся звуки! Потому Кулик и остановился, что за перелесками, где стояла его родная деревня Белая Гута, послышались выстрелы. Кто может стрелять?!

Милиционер слез с велосипеда, настороженно поворачиваясь в сторону далекой еще деревни то одним, то другим боком, чутко прислушался. Неужели слух обманывает его, неужели ему, утомленному бессонной ночью и дорогой, почудилось? И с чего бы мужикам в деревне ни свет ни заря открывать пальбу из ружей?

Из-за леса донесся грохот взрыва, еще, еще… Потом гулко заухало, раздались звонкие хлопки — Алексей еще не знал, что это звук выстрелов танковых пушек. Дробно, тяжело застучали очереди дегтярева — красноармейского пулемета, ему ответил приглушенный расстоянием треск автоматов.

«Что же это? — вытирая рукавом гимнастерки покрывшийся холодным потом лоб, не на шутку испугался участковый. — О маневрах не сообщали. Тогда — война ?!»

Словно спохватившись, он передвинул на поясе кобуру с наганом, чтобы оружие было под рукой, и заторопился к деревне, налегая на педали старенького велосипеда. Он не думал, что его наган — ничто против танков и пушек, что ему не остановить лавину железа и огня, ринувшуюся через границу, не закрыть грудью родных. Он хотел видеть все собственными глазами, быть там, в гуще событий, скорее очутиться рядом с домом, семьей, односельчанами.

«Может, все-таки провокация? — съезжая под горку, успокаивал он сам себя. — Ведь печатали в газетах про договор с немцами! И ТАСС обещало… А этих провокаций сколько уже было… Постреляют да успокоятся, отвалят опять к себе, ведь уже бывало так? Бывало! Может, и сейчас? Вон, вроде затихло…»

Но сердце билось в груди тревожно и глухо, словно в предчувствии огромной непоправимой беды, подрагивали пальцы рук, сжимавшие руль, и спина стала мокрой — хоть снимай и выжимай гимнастерку.

Через сотню-другую метров Алексей почуял запах свежей гари — недалеко бушевал сильный пожар. Ошибиться участковый не мог: каждый деревенский житель хорошо знал этот горький запах беды, запах сгоревшего жилья.

Замедлив ход велосипеда, он съехал к обочине, снова прислушался — милицейская служба приучила к осторожности, а первый безрассудный порыв уже проходил, уступая место холодной яростной собранности. Чуткое ухо привыкшего к охоте Алексея уловило гул, похожий на звук работающих моторов тракторов — их Кулик уже видел в восточной Белоруссии, когда ездил в Минск, премированный за отличную службу краткосрочным отпуском.

Но откуда здесь, в бедных районах Полесья, недавно воссоединившихся с родной землей, взяться тракторам? Тут сельсоветы-то появились не так давно, только-только начали колхозы создавать, а еще надо осушать болота, распахивать бывшие панские земли. Трактора, правда, обещали дать, но ведь пока их нет!