Василий Веденеев - «Волос ангела»

— Какие еще тайны? — настороженно покосился на него Трепалов.

— А вот и не знаешь… — снова засмеялся Рябой. — Но я тебе верю и скажу. Гришка Адвокат не придет.

— Почему? — новость была неприятной. Неужели известный своей осторожностью Адвокат что-то пронюхал или у него есть возможность получать сведения… Нет, это невозможно! Он не мог узнать о засаде. Неужели действительно не придет? Тогда это несколько меняет дело, но, с другой стороны, можно ли верить Рябому? Скажет-то он одно, а сделает совсем другое, очень коварный субъект. Коварный и опасный. Самый опасный из всех, кто должен сегодня прийти в дом Ефремова.

— Почему не придет? — повторил Александр Максимович.

— Спужался… — захихикал Мишка Рябой. — Спужался, что при дележке серьезный разбор пойдет и… В общем, не придет Гришка. Я так думаю.

— Думаешь или точно знаешь? — не отставал от него Трепалов.

— Я Адвоката знаю! — ткнул себя в грудь пальцем Рябой. — Потому и думаю, что он не придет. Понял?

— Понял. Пошли, время дорого… — потянул за собой бандита Александр Максимович, прикидывая, как его лучше обезоружить. Он уже заметил, что Рябой никогда не расстается с наганом и, даже будучи пьяным, почти не вынимает руку из кармана, где лежит оружие, — наверняка стреляет, не обнажая ствола, прямо через карман, может наделать ненужного шума или кого-нибудь ранить.

Вот и подъезд дома Ефремова. Предупредительно распахнув дверь парадного перед Рябым, Трепалов вошел за ним следом, оказавшись с правой стороны от бандита.

Первая ступенька, вторая… Площадка с дверями квартир.

— Нам выше… — Александр Максимович взял Рябого под руку.

Еще ступенька, еще…

Внезапно Мишка, словно почуяв неладное, остановился, повернул свое красное, по меткому народному выражению, «шилом бритое» лицо к Трепалову:

— Давай подождем здесь, пока другие подойдут. Потом вместе войдем.

— Чего ты? — стараясь успокоить внезапные подозрения бандита, добродушно улыбнулся Александр Максимович, незаметно сдвигая свою руку ниже, к запястью правой руки Рябого, опущенной в карман бекеши.

— Ты мне скажи, может, чего желаешь? Все для тебя сделаю, но хочу здесь подождать, — продолжал упрямиться Мишка, пытаясь шагнуть назад, к лестнице.

Трепалов услышал, как в тишине раздался характерный щелчок — провернулся барабан нагана, ставя патрон напротив ствола. Дальше тянуть было опасно.

Железные пальцы бывшего вальцовщика намертво сжали запястье Мишки Рябого. Тот дернулся, но Александр Максимович сжал еще сильнее, заставив его выпустить из руки спрятанное в кармане оружие и присесть от жуткой боли.

— Пусти! Ты… А-а!

— Тихо! Я начальник МУРа!

Рябой, словно обретя от страха и боли новые силы, попытался рвануться, но, получив крепкий удар по затылку, обмяк и свалился. Трепалов быстро втащил его в предупредительно открытую дверь квартиры.

— Заткните рот, свяжите и унесите в дальнюю комнату, — убирая отобранный у бандита наган, распорядился начальник МУРа. — И охрану не забудьте приставить.

Красногвардейцы быстро унесли Рябого.

— Остальных будем брать по одному, прямо здесь, в прихожей, — сказал Трепалов окружившим его сотрудникам. — И без шума! По местам.

Вскоре появился второй бандит. Его тоже обезоружили, связали и уложили рядом с Мишкой Рябым. В течение часа было задержано пятнадцать человек. Но Гришка Адвокат со своими подручными, как и предсказал Рябой, не пришел…

В этой операции была ликвидирована почти вся бандитская верхушка «вольного города Хивы» — Хитрова рынка. Долго хранили память об этом деле сотрудники уголовного розыска. «Хитровское дело» не только создало первому начальнику Московского уголовного розыска Александру Максимовичу Трепалову непререкаемый авторитет среди подчиненных, заставило их самих поверить в собственные силы, но и породило одну из первых традиций МУРа — старший идет впереди в самом опасном деле.

Гришке Адвокату, избежавшему задержания в доме Ефремова, не удалось долго погулять по городу. В течение двух недель после «хитровского дела» уголовный розыск провел ряд операций, ликвидировал банды Адвоката, Сынка, Мартизана и Якова Кошелькова.

Вот так и родился легендарный МУР, у колыбели которого стоял его первый начальник — питерский рабочий, член партии большевиков с 1908 года, революционный балтийский моряк, чекист Александр Максимович Трепалов.

В 1920 году Александр Максимович расстался с Москвой, с МУРом. Президиум ВЦИК наградил его за успехи в борьбе с преступностью высшей наградой республики — орденом боевого Красного Знамени. По решению коллегии ВЧК Трепалов был направлен на новый сложный участок работы, туда, где вновь поднимала голову контрреволюция, — в Екатеринослав, председателем губчека.