Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг.

С любой точки зрения рейд имел огромный успех, и штабисты не могли скрыть ликования; один Ямамото оставался погруженным в явную депрессию. Погода чудесная, день спокойный и теплый. В то утро главнокомандующий и его офицеры сидели вместе за завтраком. Среди штабистов слышался смех, все необычно разговорчивы. Покидая стол в конце завтрака, Ямамото подозвал к себе Фудзии Сигеру.

— Как вы знаете, — заговорил он, — правительство уверяет, что сократило время между вручением ультиматума и началом атаки до тридцати минут. Полагаю, министерство иностранных дел сделало все, что подобает в таком случае. Из телеграмм, которые поступили на данный момент, явствует, что атакующая сторона соблюдает условия сделки. Но есть опасность, что кто-то ошибся, и потом станут говорить — это подлая атака. Не торопитесь, но держите в памяти и проведите тщательную проверку.

— Уверен, что все в порядке, — ответил Фудзии, — но я тщательно проверю.

В 8.30 утра командиры и начальники штабов частей, остававшихся в Хасирадзиме, прибыли на борт «Нагато» для анализа ситуации и оценки достигнутых результатов. Собранные вместе, полученные до сих пор сообщения позволяли предположить, что все боевые корабли на якоре в Пёрл-Харборе выведены из строя. Однако, допуская, что одни и те же повреждения зафиксированы несколькими самолетами, офицеры штаба снизили это число до величины, представлявшейся наиболее разумной, и обратились к Ямамото, желая узнать его мнение. Ямамото посоветовал им дать еще более осторожную оценку нанесенного противнику ущерба. Тогда они уменьшили цифру на 60 процентов; в результате в 20.45 появилось объявление морского отдела императорского генерального штаба:

«Потоплены два линкора; четыре линкора серьезно повреждены; примерно четыре крупных крейсера серьезно повреждены. Эти цифры подтвержденные».

В действительности потоплены четыре американских линкора и три серьезно повреждены, еще один получил средние повреждения; главные силы Тихоокеанского флота в Пёрл-Харборе уничтожены. 18 декабря, десятью днями позже, императорский генеральный штаб сделал дополнительное объявление по поводу ущерба, нанесенного в результате Гавайской операции. На этой стадии сообщениям морского отдела императорского генерального штаба верила даже американская сторона.

8 декабря станция номер 1 начала радиовещание с выпуска специального бюллетеня новостей в 6.00 утра. Снова и снова зачитывалось совместное коммюнике морской и сухопутной групп императорского генерального штаба:

«Сегодня, 8 декабря, до рассвета императорские армия и флот начали боевые действия против вооруженных сил Британии и Америки в западной части Тихого океана».

В 11.45 передан императорский рескрипт об объявлении войны, а в 13.00 поступило первое сообщение о военных действиях флота. Объявление из четырех пунктов начиналось так:

«Перед рассветом 8 декабря императорский военно-морской флот произвел уничтожающий налет на военно-морские и военно-воздушные силы США в районе Гавайских островов…»

В тот день подготовкой утренних новостей к эфиру занимался Татено Морио, чье имя стало хорошо известно впоследствии, когда он взял на себя императорское радиовещание, объявившее 15 августа 1945 года о конце войны. Насколько он помнит, в новостях того дня имя главнокомандующего Объединенного флота не упоминалось. Не найти имени Ямамото и в объявлении императорского генерального штаба. И все-таки даже не делалось попыток скрыть тот факт, что он — главнокомандующий, и большинство японцев об этом знали. Не стоит сомневаться в том, что и императорский флот, и само имя Ямамото в тот день обрели новое значение в умах общества.

Широкая общественность слушала эти новости с крайним возбуждением и душевным волнением. То же относится и к большинству интеллектуалов; такие писатели, как Токуда Сусеи, Такамура Котаро, Мусанокодзи Санеацу, Нагайо Йосиро, Муро Сайсей, Ито Сизуо и Ито Сеи, — личности, считавшиеся более всего отдаленными от «ура-патриотов», — также выражали свои чувства словами, которые вовсе не обязательно диктуются приспособленчеством. Некоторые, правда, своим поведением свидетельствовали более или менее полное безразличие, и среди них Нагаи Кафу, который в своей «Данчотеи Ничийо» писал:

«8 декабря. Составлял план первой части романа „Укусизуми“. В сумерках дошел до Дошубаси. В экстренных выпусках газет — объявление войны между Японией и Соединенными Штатами. По пути домой ужинали в ресторане на Гинзе, когда объявили затемнение и один за другим погасли уличные фонари и рекламные огни магазинов; но трамваи и автомобили не выключали освещения. Давка среди пассажиров, желавших сесть на трамвай, следующий в Роппонги; среди них нашелся патриот — визгливым голосом произнес речь».